Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он не жрет, собака. Наверно, тебя ждет… Там на кухне пирожки, как ты любишь. Я их собиралась тебе в передачку положить, но тебя же отпустили. Сереж, а ты не говори никому, что тебя отпустили, ладно? Чтобы мне отгулы до четверга догулять. А в четверг будто бы отпустят. Ладно?
– Ладно, – буркнул Тютюнин.
В замке провернулся ключ, Сергей удивленно оглянулся. Дверь распахнулась, и в квартиру вбежала сияющая теща. По случаю праздника Олимпиада Петровна была наряжена в розовое платье с лентой, в одной руке она держала букет гвоздик, а в другой – бутылку шампанского.
– Первый день без этого придурка! – закричала Олимпиада Петровна, однако тут она увидела Сергея и поперхнулась своей радостью, как прогорклым кефиром.
– Это что же, – произнесла она, – мой узелочек с сухариками вам не пригодился, Сергей Александрович?
– Не пригодился, Олимпиада Петровна. Оставьте себе, – ехидно ответил Тютюнин.
Теща неловко присела на софу и отстраненно уставилась на горку левых носков, а Люба отложила вязанье и, подойдя к матери, сказала:
– Ну чего ты, все же обошлось.
В этот момент в дверь позвонили. Сергей вышел открывать и увидел Окуркина. У него было красное лицо, а глаза сияли, как на прошлое Первое мая.
– Получилось, Серег! Получилось!
– Чего получилось?
– Тыклики! Они работают, заразы! Кстати, с возвращением! Я, как в газете прочитал, просто слезы, понимаешь, полились.
– В какой газете?
– В центральной.
– И чего там написано?
– Что Сергей Тютюнин, больше известный под кличкой Фенимор, создавал двойную отчетность на предприятии «Втормехпошив». Дескать, признался во всем и уже посажен.
– Вот сволочи, – покачал головой Сергей.
– Да ладно. Главное, что ты сбежал! Пойдем, работу тыкликов продемонстрирую!
– Постой, почему это сбежал? Меня полностью оправдали.
– Да? А в газете написано, что ты сбежал, опасен и в городе объявлен перехват.
– Тоже в центральной?
– Тоже.
– Вот сволочи… – Сергей вздохнул, затем махнул рукой и сказал:
– Иди, я сейчас спущусь, только пирожков возьму с собой.
«Запорожец» стоял прямо у подъезда, и возле него вилась детвора, как будто это был какой-то «мерседес».
– Видишь, как облепили! Чуют силу, чуют! – прокомментировал Леха это явление.
Разогнав мальчишек, они сели в машину и примерно с минуту сидели в торжественной тишине.
– Ну давай, – сказал Сергей. Леха повернул ключ зажигания. Вопреки ожиданиям Тютюнина, мотор не затарахтел, как три бензопилы, а приятно заурчал, вызывая лишь легкое подрагивание корпуса.
Сергей удивленно посмотрел на сияющего Окуркина и заулыбался.
Леха осторожно тронул машину с места, и они выехали со двора.
– Возле стройки бетонка старая – там и попробуем, – сказал Окуркин.
– Как знаешь, – ответил Тютюнин, получая удовольствие от прогулки. – Эх, а про пирожки-то я забыл!
– За коленки держись, сейчас взлетать будем! – предупредил Леха, выводя усиленный «запорожец» на испытательную трассу.
Остановившись в начале запыленного куска асфальта, Окуркин погазовал, оглашая окрестности угрожающим рыком. Потом подмигнул Сергею и, крикнув: «За рулем Шумахер!» – отпустил сцепление.
«Запорожец» едва не встал на задние колеса и с ревом понесся вперед, вдавливая пассажиров в слабые спинки кресел. В глазах у Тютюнина потемнело, и он успел порадоваться, что не начал кушать пирожок.
Вскоре заскрипели тормоза, «запорожец» пошел юзом, и Окуркин лихо развернул машину на сто восемьдесят градусов.
– Ну как? – спросил он, заглушив двигатель.
– О-о! – только и сумел произнести Тютюнин. – И это все тыклики?
– Они самые!
– И что, они сейчас там, в моторе?
– Ну да. Я их сам подсаживал в выхлопную трубу. На них были прорезиненные штаны и блестящие калоши… – сообщил Леха. – Нам нужно в деревню смотаться, Серег, чтобы побольше горючки доставить. Ты же видишь, тыклики этого стоят.
– Тебе раньше и этого «запорожца» хватало, без тыкликов.
– Да ты что! Нам с ними это.., сотрудничать надо. Они мне знаешь что сказали? – Что?
– Что у либерастов есть машинка по умножению пивных банок.
– У кого? – не понял Тютюнин.
– У ихних этих.., оппонентов.
– И чего эта машинка делает?
– Банки умножает, чудак. Закладываешь две штуки, а вытаскиваешь четыре.
– Да? – удивился Сергей. Хоть он и опасался ехать в деревню, но умножитель банок им с Лехой очень бы пригодился.
– Ладно. Когда поедем?
– Давай завтра. Я на работу могу не идти, потому что завод мне за пятьдесят лет задолжал, а ты вообще в бегах.
– Я не в бегах! – возмутился Сергей и стал нервно есть пирожок. – Я полностью оправдан, поскольку хомяки-связисты не были убиты, а просто бегали в город в самоволку!
– Ты чего-то бредишь, старик. Хомяков-связистов не бывает. Это сказочки для клиентов из дурки…
– Ага, а тыклики бывают, – усмехнулся Сергей.
– Тыклики, Серега, это реальность, данная нам в ощущениях… – с серьезным видом произнес Окуркин.
Тютюнин перестал жевать и с тревогой уставился на друга.
– Ты сам-то понял, чего сказал?
– Конечно понял, – кивнул тот и, уходя от дальнейших расспросов, предложил:
– А давай вон ту будку старую свалим.
– В ней же электричество…
– Да нет там давно никакого электричества, – уверенно заявил Окуркин. – Я ее открывал – все нутро пустое.
– А зачем ее валить?
– Машину испытывать будем. За сколько сто кэмэ набирает, я измерил. Теперь померим «мощность на крюке». Это такая характеристика, обязательная для танков и тракторов.
– У тебя же не танк, – возразил Тютюнин.
– А кто тебе сказал? Сейчас рогом упремся, и увидишь, кто здесь танк.
С этими словами Леха завел машину и, подъехав к старой будке, уткнулся в нее передним бампером.
– Понемножку… – скомандовал себе Окуркин и стал давить на преграду.
Будка качнулась раз, другой. Из-под нее выскочили две крысы и исчезли в пыльной траве.
– Крысы бегут с корабля! – прокомментировал Леха и добавил газу. Будка затрещала и начала заваливаться, однако как-то медленно. Непонятно было, чем же она держалась, если стальные опоры давно сгнили.