Двое солдат… Борил и Шран… Значит, их убил паразит… Я дурак! И их смерть – на моей совести. Ох, как все плохо! Но почему же…

– Почему паразит убил их так быстро, а до меня не добрался?

Бродяга скромно потупился:

– Я делал все что мог…

– Так вот для чего вы спали то на моей груди, то на голове!

– Именно. Я старался нейтрализовать действие артефакта, влияя на ваши сны. Но я – всего лишь Низший демон, поэтому мог только замедлить развитие паразита, ненадолго проникая в Астрал и останавливая движение сна. Потом, конечно, приходилось вас будить.

Так вот почему в том мире мне было так тяжело ходить и дышать!

– И в сегодняшнем сне… были вы?

– Это мой истинный, увы, давно позабытый облик, и один Сацеол ведает, скольких усилий мне стоило проникнуть в Астрал, – кот томно потянулся. – Я совершенно измучен!

Мысли, догадки, сомнения роились в моей бедной голове, сталкиваясь и перебивая друг друга.

– Спасибо вам, Бродяга! Но почему вы сразу меня не предупредили?

– Я бы и сейчас не стал этого делать! – фыркнул кот. – Все это очень опасно для меня. Я ждал, что вы сами догадаетесь и избавитесь от когтя. Но вы, из—за своей безалаберности и легковерия, подошли к последней черте. Пришлось нарушить инкогнито.

Туманные объяснения зверя запутывали меня еще больше. Мне нужно было задать ему столько вопросов, когда Бродяга заявил:

– А теперь – спать! Я очень устал.

– Но…

– Завтра, все завтра! Только уж будьте так любезны, снимите артефакт!

– Да, конечно, – я сдернул цепочку и нерешительно посмотрел на кота.

– Зашвырните подальше – и дело с концом! – посоветовал тот.

– Но если кто—нибудь подберет?

– Обязательно подберет! Вам—то что до этого? – в голосе Бродяги послышалась усмешка.

– Но артефакт может убить и его!

– Ох уж, это ваше нездоровое человеколюбие, – укорил меня кот. – Оно вас до добра не доведет, поверьте. Лучше бы о себе подумали.

– Я не могу так поступить, – твердо решил я.

– Ну, тогда хотя бы положите в капсулу из Солнечного камня и заройте в песок, – скучливо протянул Бродяга. – Хотя… – он выразительно зевнул.

Нашарив пустую капсулу, чудом сохранившуюся в кармане штанов, я так и сделал, оборвав и вышвырнув цепочку (вот ею пускай местные жители поживятся). Потом отошел на десяток шагов и принялся разрывать песок. Копать руками было неудобно, и поначалу я хотел было воспользоваться мечом. Но потом устыдился: негоже грязным трудом оскорблять благородное оружие. Когда яма достигла локтя в глубину, кинул туда капсулу и завалил ее песком. Потом вернулся и улегся, укрывшись плащом, а кот устроился на моей груди. Теперь, когда я видел его и демонический и истинный облики, такое положение дел меня несколько смущало.

– Может, вы устроитесь на ночлег где—нибудь в другом месте?

– Спасибо, мне и здесь удобно. Привычка, знаете ли… – зверь перестал светиться в темноте и зажмурил желтые глаза. А я вспомнил, что не спросил у него одну важную вещь.

– Как мне к вам обращаться?

– Во Мраке меня называют Артфаал, людское же мое имя лорд Феррли, герцог Ассивайн, – поведал кот и захрапел.

Я долгое время лежал с открытыми глазами, пытаясь осознать произошедшее. Выходило, что у меня на груди хрюкает герцог Ассивайн – представитель одной из самых богатых, родовитых и влиятельных семей Галатона. То есть, конечно, то, что от него осталось. Почему—то я был уверен, что он не покинет меня и еще не раз выручит, несмотря на его недовольство моими взглядами. Ну, что тут поделаешь! Не мог я просто выбросить артефакт и тем самым обречь еще кого—то на муки и смерть. Надеюсь, ветер еще долго не сметет песок с того места, где похоронен коготь. А сколько вопросов у меня было к… не знаю, как его теперь именовать! Но поскольку лорд Феррли, он же кот Бродяга, он же демон Артфаал ясно дал понять, что больше не желает разговаривать, пришлось постараться уснуть. Что я и сделал.

Наутро, слава Лугу, мне не пришлось обнаружить покойников. Я проснулся засветло и скомандовал подъем. Бродяга, конечно, опять исчез. Возможно, по каким—то своим причинам он мог приходить только по ночам. Проводник уже появился. Он наблюдал за построением роты и, кажется, сам боялся предстоящего похода. Чего нельзя было сказать о мастере Триммлере, к примеру. Выспавшийся гном развил бурную деятельность. Он несколько раз проверил наличие провизии, пересчитал бурдюки с водой и раздал солдатам закупленные накануне нами с Зарайей шаджабы. Затем спел гномий марш, чем заставил меня задуматься: интересно, все дети гор лишены музыкального слуха, или только этот? Наконец угомонившись, мастер Триммлер зашагал рядом с Доббом, с которым за последние два дня очень подружился. За мной же как всегда плелся Дрианн.

– Вы знаете, Рик, – спросил он, – почему пустыня Призраков носит такое название?

– Потому что там погибает много путешественников, – буркнул я.

– Не совсем так. Да, они погибают, но души их навечно остаются в плену пустыни. Они являются путникам, сводя их с ума.

Не могу сказать, что эта новость меня порадовала. Но я решил не переживать по этому поводу, пока не увижу пустыню своими глазами. Вполне возможно, что наставники опять напичкали своего студента непроверенными сведениями. Как в случае с гоблинами. Но проводник, шагавший в голове роты, услышал его слова и подтвердил:

– Да! Многа ходит бродячий душа! Туда—сюда, туда—сюда…

– Ладно, не пугай, пуганые уже! – прикрикнул на него Хамар.

Сначала мы шли по ровной местности, покрытой низкой пушистой травой. К середине дня пейзаж изменился. Теперь среди растительности все чаще проглядывали песчаные проплешины. После привала, прошагав еще часа три, мы оказались в самой Пустыне призраков. Впереди расстилалось бесконечное, покрытое волнами барханов, море песка. Из растительности имелись только желто—коричневые, покрытые длинными шипами, сухие стебли какого—то кустарника. Проводник остановился, сделав роте знак подождать, упал на колени и, обращаясь куда—то вниз, принялся бормотать нечто вроде стихов на своем языке.

– Что он делает? – тихо поинтересовался я у Зарайи.

Мне ответил Хамар:

– Возносит молитву Песчаному богу.

Интересно, что за бог такой? Впервые слышу. Знаю тринадцать богов Аматы, но чтобы Песчаный… Помолившись, проводник, которого, кстати, звали Салим, предостерег нас:

– Далеко в сторону не уходить! Дэви заберет! Или в зыбучий песок попадешь!

Что такое Дэви – не знал никто. А Салим вместо разъяснений только цокал языком и загадочно щурился.

– Что—то не вижу я тут ни призраков, ни Дэви, – ворчал мастер Триммлер. – И вообще, экая ошибка богов эта пустыня!