– Кир, – с ресниц снова скатились предательские слезы.

Сердце пропустило удар, потому что мокрая соленая дорожка тут же была убрана тяжелой сильной ладонью супруга. От удивления я распахнула глаза. Мое сердце бьется?! И частичка моего личного хаоса – он и, правда, здесь. Со мной. Настоящий. Теплый. Мой.

Чуть приоткрытые губы коснулись моих и замерли на мгновенье. Лишь на одно показавшееся вечностью мгновенье, чтобы после обрушился целый ураган эмоций, сжимая в крепких жестких объятиях, властвуя в своих притязаниях над моим телом и разумом. Короткие, резкие, алчные, чередующиеся с протяжными, глубокими и болезненно приятными, поцелуи осыпали мои губы, шею и вообще все лицо. Я уже было подумала, что совсем не против провести отпущенную мне вечность, если все будет именно так, но Киринион, ведь всегда умел удивлять.

– Ты не умерла, Аэлин. Ты вернешься обратно.

Как это я вернусь обратно?! Я не хочу! Я хочу остаться с ним!.. Как это я не умерла?!

– Почему? – обобщила весь поток своих вопросов.

Супруг ласково улыбнулся. Широкая ладонь прошлась тыльной стороной по моим губам.

– Я же говорил тебе, что теперь все будет по-другому. Так и вышло, Аэлин. Еще довольно долго ты останешься такой как я. Жалкий кусок серебра не может убить Паладина. Тем более, если он не падший. Хотя это не умоляет тот факт, что ты снова хотела призвать архидемона на помощь. Ты о чем думала, Аэлин?!

Бездна. Что он со мной сделал?! Невозможно стать Паладином, если не родиться им. С другой стороны – понятие невозможности давно уже следует забыть, когда рядом с тобой, такой как он.

– Думала о том, что ты умер, – оправдалась как смогла. – А ты ведь сказал, что бессмертный, между прочим, – в противовес бросила ему обвинение. – Забыл упомянуть о том, что умереть все-таки можешь, да, падший Паладин?! И вообще, ты когда мне собирался рассказать о том, что не совсем человеческого происхождения?! Да что там не совсем. Ты вообще не человек!

Ну, вот… Сказала и дождалась его самой обыкновенной реакции. Тьма в черных глазах поплыла и даже вены на его бронзовой коже вновь проступили, быстро приобретая фиолетовый оттенок. И вот кто из нас теперь склонностью к мазохизму отличается?

– Знаешь, Аэлин, здесь как бы не совсем уместно, но ты сама так и напрашиваешься, – предупредил Кир.

Он одним резким движением притянул к себе. Сильные гибкие пальцы прошлись по волосам, и вот теперь мне пребывание в гранях нравится еще больше. Кто сказал, что зов плоти может зависеть от места положения? У меня лично все не так. Да и у него тоже, судя по ощущениям. Обжигающие терпкие прикосновения его тела к моему заставили откинуть в прошлое абсолютно все. Если я и правда не умерла, то пережить еще пару кратковременных смертей мне все же удалось… Спустя какое-то время, пребывая в состоянии крайнего умиротворения, сжала пальцы, покоившиеся на его плечах сильнее, а то вдруг я уже окончательно сошла с ума и мне даже такое уже представляется.

– Аэлин? Что, мало?

На вопрос мало ли, ответ давать не хотелось. Мало с ним, видимо не бывает никогда. Пришлось высказать то, что думалось помимо этого.

– Ты точно настоящий?

В ответ раздался тихий смешок.

– Ну, ты же спрашивала, кто может путешествовать через грани. Вот теперь ты знаешь, что такие как я могут не только перемещаться по этому пути, но и вполне себе самодостаточно существовать в них. Хочешь убедиться еще раз?

Отвечать не стала. Тиканье, до того бывшее еле слышным, ударило по вискам так сильно, что мысли потерялись. Пришлось прикрыть глаза и уткнуться в его плечо.

– Слишком шумно, – пояснила я. – В моей голове слишком шумно.

– Ты слышишь свое время? – спросил он почему-то с надеждой.

Как он определил, что именно тиканье часов, даже и спрашивать не берусь.

– Часы? – уточнила я. – Слышу. И они уже изрядно раздражают.

Кир улыбнулся еще раз, крепко обнял.

– Значит тебе пора. Найди их. И все будет как прежде.

Это было последнее, что он сказал. Теплые нежные губы прижались к моей щеке и тут же превратились в бесплотный туман, мгновенно рассеивающийся в небытие.

Сердце сжалось, и сознание поплыло, а затем… туман рассеялся, и мир стянулся из безгранично необъятного до очень даже конкретного и абстрактного. И даже знакомого.

Яркое освещение тысячи свечей, расставленных почти по всему залу. Тронному залу альгамбры. Все те же фрески из красного, розового, желтого и белого золота, искусно переходящие на грифельно-серые стены и пол. Только они выглядят по-другому. Ярче что ли. Новее. Единственный предмет мебели – отлитый все тем же золотом и обсидиантом трон со спинкой, все так же возвышавшийся на три метра. И правитель Алнаира.

Длинные темные прямые волосы, в которых закреплен платиновый обруч с россыпью бриллиантов. Белое одеяние, свободно струящееся вдоль силуэта. Лица не видно, но я точно знала кто это. Прайм Далерион. Его колени согнуты. Он не возвышался гордой осанкой, как прежде на символе своей власти. Он стоял на коленях у изножья. Спина властителя закрытого мира согнута так, что лицо утыкалось почти в колени.

Жалкий, слабый, сломленный. Не тот, кто должен быть главным в этом измерении.

То, что я вроде как вижу прошлое, меня смутило, но не сильно. От Кира всего можно ожидать. Поразило меня другое. В шаге от Прайма стояла женщина. Она гордо возвышалась над ним, чуть склонив голову влево. Ее прямые волосы цвета горького шоколада спускались с плеч до самой поясницы вдоль линии хрупкого стройного тела. И я не видела ее лица, ведь она стояла ко мне спиной. Но зато видеда, как свечи отбрасывали блики от тени. Среди грифельно-серой глади напольного мрамора отходящие от области женской спины различимы… крылья? Перевела взгляд на нее еще раз. У нее анатомия самая обычная, но тень говорила за себя. Паладин! Я видела настоящего действующего Паладина! Мать моя… женщина.

– Прайм Далерион. Вы знаете, зачем я пришла. Вам не стоило отдавать стихии в первозданном виде. Альтерра не столь благородна, как вы рассчитывали. Магия смешана. Баланс нарушен, – говорила она ровным спокойным, пробирающим до глубин души тоном. – Думаю, что оглашать приговор вслух нет необходимости. Вас уже предупреждали.

Но и это было не столь странно, как нечто иное. Наверное, у меня вторая стадия шизофрении переросла в третью, потому что прежде я видела, то, что мне хотелось, а теперь вот и то, что не хотелось совсем. То, что вообще не может быть реальным никак.

– Мама?! – не сдержалась я.

Правитель Алнаира не подал признаков того, что мое присутствие здесь явно, а вот женщина обернулась. В темно-зеленых глазах промелькнуло недоумение, но она быстро справилась с порывом растерянности.

Один взмах руки и все вокруг застыло. И Прайм и даже пламя свечей.

Так-с… Временем распоряжаемся, значит. Гнев в душе вспыхнул быстро.