Отец не появился ни той ночью, ни следующей. Он вернулся спустя неделю и не с пустыми руками. Но тогда все это уже не имело значения.

* * *

— Много лет назад я запер виконта в детской, — продолжил граф, — а теперь настало время вручить ему ключи. Пусть поступает, как ему заблагорассудится! Герберт заварил такую густую кашу, что в ней ложка встанет, так что и расхлебывать будет сам. У него есть возможность вырваться на свободу. Если Альфред — не мимолетное увлечение, если этот мальчишка действительно что-то значит для Герберта, пусть он докажет это. А я понаблюдаю и вмешаюсь, только если дела окончательно зайдут в тупик.

— Вы вольны наказывать своего сына как сочтете нужным, Ваше Сиятельство, — лицо Куколя было непроницаемой маской.

Фон Кролок вскочил и начал мерить комнату шагами, что было затруднительно ввиду ее малых габаритов. Фактически, он вертелся на месте.

— Хмм, а я ведь даже не подумал, что Герберт может воспринять мой поступок вот так. Я всего лишь хочу сделать ему подарок на совершеннолетие. Позволить, чтобы он хоть раз выбрал собственный путь.

— Да, Ваше Сиятельство.

— Что да?

— Решение Ваше Сиятельства как всегда мудро.

— Как всегда? Скорее уж наоборот. Какое бы решение я не принял, в конечном итоге оно оборачивается против меня. Я похож на садовника-растяпу, который, убрав палые листья, всегда забывает на дорожке грабли, — подумав, граф жестом подозвал Куколя. — Мы, вампиры, не отражаемся в зеркалах, поэтому нам приходится полагаться на окружающих. Посмотри мне в глаза, чтобы я мог увидеть себя.

Никому не хочется иметь распущенную прислугу, которая подслушивает у дверей, а после включает услышанное в свои мемуары, написанные на украденной у хозяев гербовой бумаге. Поэтому жизнь слуг построена на запретах. Не заговаривать первым, не высказывать свое мнение без спроса, не маячить у окон, не шуметь. И не смотреть прямо в глаза, ведь это почти что вызов. Сначала слуга начнет таращиться, а потом что? Высунет язык, назовет господина «дружище» и посоветует тому не задирать нос, если не хочет схлопотать по шее? Должны же быть границы между сословиями!

Куколь поймал себя на мысли, что не знает, какого цвета у графа глаза.

Но приказ есть приказ.

Вампир наклонился над ним и Куколь увидел лишь пустошь и руины. И одиночество, которое за столько веков из беды успело превратиться в образ жизни. Но все же он мог поклясться, что на мгновение услышал посвист ветра, заблудившегося в пшеничном поле.

— Тебе меня жаль? — недоверчиво спросил вампир. — И моего сына тоже? Какая нелепица. Ты человек, а люди испокон веков ненавидят нежить. Мы присвоили ночь и сурово караем за нарушение границ. Нас любить не за что. Так почему ты стараешься помочь? Это не входит твои прямые обязанности. Или за те годы, которые ты прожил в замке, вампиры стали тебе как родня?

Куколь, казалось, сгорбился еще сильнее.

— Нет, — ответил он, выдержав паузу чуть длиннее, чем позволяли приличия. — Вампиры стали полной противоположностью моей родне.

— Как это?

— Моя мачеха имела обыкновение бить меня головой о дверной косяк, если в руках у меня находилась книга, а не лопата. Кто ее осудит? Она была женщиной старой закалки и считала, что при моей восхитительной внешности образование — это уже излишество… По крайней мере, вы разрешаете мне пользоваться библиотекой.

— Я никогда не интересовался твоим происхождением, — проронил фон Кролок и, к своему удивлению, ощутил нечто похожее на укол совести. Хотя вряд ли найдется хозяин, который сможет написать подробную биографию своего камердинера. Слуги — лишь механизм для поддержания чистоты, кому есть дело до их переживаний?

Подумав, вампир добавил:

— Да и в будущем оно меня вряд ли заинтересует. Я никогда не спрошу о твоей прежней жизни.

В ответ он услышал вздох облегчения.

— Спасибо, Ваше Сиятельство, — осклабился горбун, мысленно добавив, «А я в свою очередь никогда не спрошу про шелест пшеницы.»

— А сейчас давай поговорим как два… — граф покачал головой, — Подумать только, я хотел сказать «как два человека»! Столько лет минуло, а все никак не отвыкну от лицемерия.

— Вряд ли человеческая раса гордится родством со мной, — пробормотал Куколь.

— В таком случае, как два чудовища, — вампир усмехнулся невесело. — Это уравнивает нас, не находишь? Кстати, можешь сесть. И скажи, что ты думаешь про сложившуюся ситуацию.

Иногда управляться с немертвыми очень просто. Дай им чашку крови и всю ночь они ходят с улыбкой до ушей. Плохо то, что вампиры непредсказуемы. Трудно угадать, что они сделают в следующий момент — так и будут хвастаться своими манерами или же вцепятся тебе в горло, сочтя тебя более привлекательным в качестве еды, чем собеседника. Жить с ними под одной крышей — все равно что играть в шахматы фигурами, которые норовят цапнуть тебя за палец. И упаси тебя Господь спорить с ними, если твоя бабка не была как минимум герцогиней, а твою родословную можно прочесть менее, чем за неделю! Вампиры не тратят слов на пререкания со слугами. Ответом служит свист хлыста.

Но Куколь почувствовал, что его кровь вот-вот достигнет критической температуры. Гнев, пребывавший в многолетней спячке, вдруг зашевелился. Сложив руки на груди, граф фон Кролок по-прежнему улыбался, печально и чуть снисходительно. Он окружил себя страданием как частоколом, запер все двери и задернул гардины. Его мир был погружен в вечную ночь. Но неужели он считает, что монополизировал отчаянье и боль? Да как он смеет так думать!

Даже если его слова станут последними — а в глубине души Куколь подозревал, что так оно и будет — зато он отправится на тот свет бесконечно довольным собой. Зажмурившись, горбун представил свой гнев. Это был меч, раскаленный добела. И тогда страх улетучился сам собой. Просто сжать рукоять и нанести удар.

— Если бы вы уделяли сыну больше внимания, ему не пришлось бы искать вашу улыбку на лицах других мужчин, — сказал Куколь, наслаждаясь произведенным эффектом. — Когда вы наконец позволите себе полюбить его? Сколько еще он будет топтаться на вашем пороге? Даже попрошайки, которые пришли колядовать у дома ростовщика, встречают больше милосердия. Сколько еще вы будете мучить его? Когда же вы остановитесь?

Вампир невольно подался назад, но тут прошипел сквозь зубы:

— Никогда! Ранее ты уже имел возможность пронаблюдать, что у меня неладно с самоконтролем. Единственной, кто мог остановить меня…

— … была ваша жена. Но ее здесь нет. Не перекладывайте на нее ответственность.

— Иногда мне кажется, что она смотрит на меня его глазами!

— Так вот в чем дело! — горбун хлопнул себя по лбу. — В тот день Ангел Смерти совершил ошибку! На ее месте должен был оказался виконт. Раз уж он все равно не годится на роль продолжателя рода. Раз он ложится в постель не с тем, с кем следует.