Епихин поморгал глазами, как бы стирая с них наваждение, подержал их закрытыми, давая возможность отдохнуть перед тем, как увидеть важное. И все это недолгое время он явственно ощущал за спиной холод, вроде несильного сквознячка, причем холодного сквознячка, мерзлого.

И снова всмотрелся в плакат... «Дорогие москвичи! Сегодня в день... далее шло что-то неразборчивое и, наконец, дата... 18 августа 2006 года».

– Так, – вслух произнес Епихин и мертвым взглядом уставился в пространство, наполненное станками, заготовками, снующими рабочими. – Так, – повторил он, все сильнее ощущая холод, охвативший его. – Но ведь ты, Коля, убит еще в начале августа, разве не так? – Епихин хотел было отставить фотографию в сторону, но вдруг почувствовал, что руки его не слушаются. Он все понимал, ясно сознавал происходящее, но руки словно окаменели, он не мог даже шевельнуть пальцами. Наконец он кое-как раздвинул руки так, что фотография упала на стол.

А Катя сегодня была в черном свитерке, – подумал Епихин отрешенно. – Она сказала, что это обновка, что этот черный свитер ей просто пришлось купить после смерти мужа, Николая Долгова. – Вернее, не так, уже мысленно продолжал Епихин. – Это я спросил у нее – не обновка ли? И она подтвердила, что да, это обновка. Она молча кивнула и пояснила, что купить эту обновку ей пришлось... И на снимке она в этом черном свитере. Значит, снимок сделан недавно... Свитер пришлось ей купить после смерти мужа... Но муж, вот он, ухмыляется прямо в объектив... И еще...

Епихин почему-то оглянулся по сторонам, заглянул под столы, быстро подошел к двери и распахнул ее в ангар, словно пытаясь убедиться, что он существует, что там идет работа, там живые люди, он слышит их голоса...

– Костя! – крикнул он проходящему рабочему.

– А! Валентин Евгеньевич... С приездом! – Парень весело помахал рукой. – Я нужен?

– Ладно, потом, – Епихин закрыл дверь.

На этот раз он подошел к Катиному столу с опаской, маленькими осторожными шагами – хотел убедиться, что его открытие не исчезло, что оно существует. А открытие заключалось в незначительной подробности – на снимке Катя была в черном свитере и ее муж Николай Петрович Долгов тоже был в черном костюме. Епихин только сейчас понял, что настораживало его в этом снимке с самого начала – на фоне разноцветной толпы, одетой в платья, рубашки, майки всех цветов радуги, на фоне синего неба и разноцветных шариков эти двое в черных одеждах казались не просто чужими, они казались чуждыми, словно забрели сюда случайно из какого-то другого мира, из нечеловеческого мира. И теперь уже широкая улыбка Долгова и сосредоточенность Кати тоже казались Епихину нечеловеческими.

– Значит, так, значит, так, – во всем вдруг разверзшемся перед ним совершенно невероятном стечении обстоятельств Епихин пытался выбраться на твердую почву, как пытается тонущий в болоте человек ухватиться за самую малую кочку и выжить, выжить, выжить...

Сбросив с себя оцепенение, он вдруг кинулся к своему столу, на котором до сих пор лежал черный пакет с фотографиями. Епихин вытряхнул все снимки на стол и впился в них глазами. Он без конца перебирал их, всматривался, возвращался к уже просмотренным – это был подробный репортаж об убийстве Долгова, репортаж, сделанный через несколько минут после выстрелов.

Вот Долгов лежит, распластавшись поперек дорожки...

Вот крупно его лицо, залитое кровью – Епихин видел – это лицо Долгова – родинка на виске доказывала это со всей убедительностью.

– Это не просто чья-то подсунутая физиономия, похожая на Долгова, это Долгов, – без конца повторял Епихин.

Вот на снимке толпа народа, милиция, вдалеке на дороге видна машина «Скорой помощи» – Катя говорила о ней...

Вот в кадре человек с видеокамерой, видимо, снимал подвернувшийся оператор телевидения – они в таких случаях как из-под земли появляются. Видимо, хорошо у них налажена служба оповещения на случаи всевозможных происшествий...

Вот похороны Долгова, вот он в гробу, обложенный цветами, на заднем плане Катя, все в том же черном свитерке...

Вот деревенское кладбище с могильным холмиком и фотографией на кресте...

Сгребя в кучу все снимки и снова запихнув их в конверт, Епихин впился взглядом в снимок на Катином столе. Наведя на него свою лупу, он снова прочитал дату – конец августа... А убит Долгов в начале...

– Костя! – закричал Епихин каким-то некрасивым голосом, распахнув дверь в ангар. – Загляни ко мне!

Костя появился через минуту, закрыл за собой дверь, присел на стул у двери.

– Как похоронили Долгова? – спросил Епихин.

– Нормально похоронили... Получили тело в больнице, оформили как положено...

– Ты был при этом?

– Помогал Кате... А потом она увезла его в деревню. Где-то в Калужской области...

– Отметили как-то?

– Здесь и отметили, в ангаре... Накрыли стол, собрались все, слова всякие произнесли... Катя не пожлобилась. В тот день уже не работали.

– Ты видел его убитого?

– Я прибежал в тот просек через несколько минут... Даже у нас выстрелы были слышны.

– И что? – нетерпеливо спросил Епихин.

– Ну что... Там машина «Скорой» проезжала мимо... Он еще дышал... Мы его на носилки и в машину затолкали... Мне кажется, он в машине помер.

– Почему ты так решил?

– Так это... Как говорится... Контрольный выстрел в голову... Пиджак на спине весь в крови... Похоже, сначала в спину стреляли, а уже потом добили.

– А убийц кто-нибудь видел?

– Там парень один... Он в этом просеке живет, дом у него... Вот он видел. Его потом все в милицию таскали, заставляли что-то вспомнить... А он только и мог сказать, что в него тоже стреляли.

– А в него зачем?

– Так это... Когда выстрелы прозвучали, он выскочил из своей калитки... И увидел этих киллеров.

– Сколько их было?

– Говорит, что двое. Они в него бабахнули, но промахнулись... Повезло мужику. А на дороге их уже машина поджидала.

– А какая машина? Он запомнил?

– Вроде «жигуленок»... Он, бедолага, так перепугался, что мог и перепутать. Так и говорил всем – вроде «жигуленок».

– И куда они рванули? В сторону техцентра?

– Вот тут сомнение... Не видел никто этого «жигуленка» возле техцентра...

– Долгова забрали из морга в тот же день?

– Нет, на следующий. Катя не успевала все сделать... Там экспертизы всякие, рентген, милицейские дела...

– И как она?

– Держится, – Костя развел руками. – Как говорится, производство не остановилось. Заказчики приходили, оптовики, снабженцы... Соболезнование выражали... Мы тоже стараемся ее не огорчать.

– Это правильно, – одобрил Епихин и невольно обернулся в сторону Катиного стола – снимок в рамке смотрел прямо на него. – Это правильно, – повторил он. – Так и нужно... – Долгов на снимке улыбался, казалось, шире и радостнее, чем пять минут назад, да и Катя вроде чуть изменилась – стала мягче, отрешеннее. – А снимок давно здесь? – спросил Долгов, кивнув в сторону стола.