— Давно пора! И что касается дезертиров, какая тут связь с Винсентом Уэзершоу? Помните, я выяснил, что с ним что-то произошло?

— Да, — ответила Мейси. — Насколько нам известно, Уэзершоу получил дисциплинарное взыскание за то, что осуждал практику расстрелов. Говорил об этом во всеуслышание, вызывая недовольство начальства. Он получил рану до того, как его успели разжаловать и отдать под трибунал за нарушение субординации.

Билли присвистнул.

— Это уже хуже.

— Это сгубило Уэзершоу. Жутко изуродованный, он пришел в «Укрытие» с надеждой. В госпитале он узнал кое-что о Дженкинсе, но в «Укрытии» выяснил, что на фронте тот был исполнителем смертных приговоров. Винсент сообразил, что к чему, и Дженкинс решил, что он должен умереть. Винсент страдал от жуткой депрессии, поэтому в несчастный случай или самоубийство поверить было легко.

— Бедняга. А кто другой Дженкинс?

— Двоюродный брат. Как ни странно, Адам Дженкинс не стремился к деньгам. Его наградой было сознание власти. Король всех поднадзорных с легионом рабов, подчинявшихся каждому его слову. И они, несмотря на то, что слышали, обожали его. И эта часть загадки наиболее интригующа.

— Да, — подтвердил Морис. — Наиболее.

— Что, несмотря на такие слухи, на смерть тех, кто покидал «Укрытие», люди были очень высокого мнения о Дженкинсе.

Билли покраснел.

— Любопытное явление, — сказал Морис. — Такая власть над людьми. Боюсь, мы увидим нечто подобное, особенно в такие времена, как это, когда люди ищут ответов на важные вопросы, когда ищут в своей неуверенности руководства и связи с другими, у кого такой же жизненный опыт. И существует слово для описания группы, собравшейся вокруг всесильного лидера, взятое из практики поиска ответов в оккультизме. То, что создал Дженкинс, можно назвать культом.

— Даже мурашки бегут, — сказал Билли, потирая руки.

Мейси продолжила рассказ:

— Армстронг Дженкинс был одним из тех, кто убедил двоюродного брата требовать от гостей перевода денег на его имя. Для человека, несчастного настолько, что добровольно решил обречь себя на затворничество, это не столь уж серьезный шаг. Деньгами распоряжался Армстронг. Когда открылось «Укрытие», он переехал в эту местность работать врачом. Как и брат, он сочетает в себе власть и зло.

— Конечно. Черт возьми, они два сапога пара.

— Перед нашей последней встречей у ограды я сделала три телефонных звонка, и то, что узнала, открыло мне степень угрожающей вам опасности. Я позвонила в больницу Модели, чтобы поговорить с врачом Адама Дженкинса; коронеру графства, чтобы он подтвердил историю Армстронга Дженкинса, и, наконец, другу Мориса, главному констеблю, чтобы сообщить о своих подозрениях. Он собирался начать расследование в «Укрытии» на другой день, но его опередил ход событий. Билли, я хотела, чтобы вы отказались от своей задачи, как только сказали мне, что еще один человек хотел покинуть «Убежище». Но вы были непреклонны.

Билли встретил взгляд Мейси.

— Я говорил, мисс, что не хотел подводить вас. Я хотел отблагодарить. Вы не работали с тем врачом спустя рукава, потому что устали до смерти. Там было полно раненых, однако вы спасли мне ногу. Когда я вернулся домой, здешний врач сказал, что это самая лучшая операция на ноге, какую он видел.

Слезы начали жечь глаза Мейси. Она думала, что эта боль прекратилась. И ненавидела поток слез, вызванных правдой.

— И я понимаю, это дело другое, но хотел спросить вас, и… не знаю… просто чувствовал, что вы не хотите об этом говорить, и кто может винить вас за это? Но… что сталось с ним? С этим врачом?

В комнате воцарилось напряженное молчание. Оживленное объяснение событий в «Укрытии» сменилось замешательством. Морис вздохнул и наморщил лоб, глядя на Мейси, обхватившую руками голову.

— Послушайте, надеюсь, я не сказал ничего дурного… Извиняюсь, если спросил необдуманно. Это не мое дело. Просто я думал, что вы слегка влюблены друг в друга, вот и все. Я помню, как подумал об этом. И решил, что вы будете знать. Этот человек спас мне ногу, может быть, даже жизнь. Но я прошу прощения. Не следовало мне ничего говорить.

Билли взял свой пиджак, словно собираясь уходить из комнаты.

— Постойте. Да, сказать вам было нужно. О капитане Линче. Вы заслуживаете того, чтобы знать.

Морис подошел к Мейси и взял за руку. Она ответила на вопрос Билли.

Мейси казалось, что едва она вернулась на эвакуационную станцию, как привезли множество раненых. Когда день переходил в ночь, те несколько часов, что ей удавалось поспать, представляли собой лишь краткую передышку от войны.

— Мейси, ты не забыла привязать шарф? — спросила Айрис, имея в виду лоскут, прикрепляемый к шесту палатки, который оповещал санитаров, каких медсестер поднимать в первую очередь, если ночью привезут раненых.

— Да, Айрис, привязала. Доброй ночи.

— Доброй ночи, Мейси.

Зачастую Мейси, едва ложилась в койку, тут же проваливалась в глубокий сон. Иногда ей снилось, что она в Чел стоне, идет по саду к отцу. Однако, когда она приближалась, отец уходил, срывал румяные яблоки и шел дальше. Она звала его, отец оборачивался и махал ей рукой, но не останавливался, не ждал ее. Этот Фрэнки Доббс просто срывал ярко-красные яблоки, клал в корзинку и шел по высокой траве позднего лета. Нес он такую тяжесть, что со дна корзинки стекал ярко-красный сок, оставляя след, по которому нужно идти. Она пыталась бежать быстрей, но ее длинное тяжелое шерстяное платье, впитавшее красный сок, липло к ногам, к траве, и когда расстояние между нею и отцом увеличивалось, Мейси кричала ему: «Папа, папа, папа!»

— Черт возьми, что это с тобой?

Айрис села в постели и посмотрела на Мейси, которая, внезапно проснувшись, лежала на спине, обратив лицо к главному шесту палатки. Ее синие глаза провожали взглядом дождевые капли, просочившиеся через парусину и скатывающиеся к земле.

— С тобой все в порядке?

— Да. Да, спасибо. Дурной сон. Это был дурной сон.

— Вставать еще рано. Бррр! Почему здесь не теплеет? Уже третья неделя мая, а я мерзну!

Мейси не ответила, но натянула одеяло до подбородка.

— У нас есть еще полчаса. Потом встанем, пойдем и выпьем по кружке крепкого чая, — сказала Айрис, делая попытку вернуть покой глубокого сна.

— Дамы, похоже, к нам прибудет подкрепление.

Один из офицеров медицинской службы подсел к Мейси и Айрис, готовый поболтать, пока будет хлебать обжигающий чай и заедать толстым ломтем хлеба.

— Господи, как нам оно нужно! Здесь всегда не хватает врачей, тем более медсестер, — сказала Айрис, взяв свою кружку и сев рядом с Мейси.

— Что произошло? — спросила девушка.