Кристина выдавила улыбку:

– Ну, теперь, когда вы вернулись, сэр Джеймс, я предоставлю это вам.

– Но мне было бы приятно, если бы вы остались. Как-никак скоро вы нас покинете… ведь вы сами этого желали? Поэтому у меня, возможно, не будет больше шанса насладиться вашими талантами.

– Сожалею, но поскольку сегодня я с таким усердием демонстрировала другой свой талант – владение оружием, – который, конечно, не идет ни в какое сравнение с вашим умением, то очень устала и просила бы позволить мне удалиться.

– К сожалению, я сегодня настроен не столь великодушно, миледи, – ответил Джейми с преувеличенным почтением.

Присутствовавшие молчали, слушая словесную перепалку Джейми и Кристины. Она поняла, что нынче вечером он не намерен позволить ей победить ни в одном из их поединков.

– В таком случае – как вам будет угодно. Я с одинаковым удовольствием проведу вечер здесь и возвращусь к своим соотечественникам.

– Вы чрезвычайно любезны, леди Кристина.

– Я по-прежнему стараюсь быть образцовой заложницей.

– Вот как? – удивился Джейми, и Кристина почувствовала, что краснеет, поняв, как он мог истолковать ее слова.

– И если музыка доставит вам удовольствие… – проговорила она.

– Музыка? – многозначительным тоном переспросил Джейми.

Присутствующие по-прежнему молчали, обратив свои взоры на нее в ожидании ее ответа.

– Кажется, вы об этом просили, не так ли?

– Естественно. Насколько я понял, эта лютня специально изготовлена для вас. Так что давайте присоединяйтесь ко мне, усаживайтесь возле камина.

Джейми поднялся, протянул Кристине руку и проводил к стульям, расставленным возле огня. Ангус уже приготовил инструменты. Джейми тронул струны своей лютни:

– Интересно, знаете ли вы эту печальную балладу? Она была написана на смерть одного из наших героев, Уильяма Уоллеса. Интересно, жили ли вы тогда в Лондоне? Возможно, находились в толпе, которая аплодировала, наблюдая за тем, как его пытали, кастрировали, а потом обезглавили.

– Нет, думаю, что меня там не было в то время.

– Ну что ж, начнем. Уверен, что вам понравится мелодия. Ангус умеет придать ей трагический оттенок.

Джейми начал петь. Кристина вновь поразилась тому, какой у него приятный голос. Джейми жестом показал, что ее очередь вступать, и она подчинилась. Мелодия была прекрасной, а голос Джейми звучал удивительно нежно и буквально завораживал.

Когда они закончили петь, Кристина все же заметила враждебность в его взгляде. Как видно, не суждено было ей закончить этот вечер на мирной ноте и уйти к себе в комнату. Поэтому она вдруг сказала, что знает балладу о короле, который споткнулся на пути к трону, и принялась напевать ее. Хотя имя Роберта Брюса в песне не упоминалось, а говорилось о предательстве и убийстве на пути к восхождению на трон, никто из присутствующих не поддержал ее. Все угрюмо молчали, только Лорен в ужасе охнула, когда Кристина закончила петь.

– Пожалуй, вам действительно пора отправиться к себе, – холодно заметил Джейми.

– Как скажете. Я, как всегда, рада вам услужить, – с вызовом ответила Кристина и, оставив инструмент, стала подниматься вверх по лестнице.

Все присутствующие по-прежнему молчали. Ей показалось, что никто за ней не последовал. Шагов за спиной она не слышала. Но когда добралась до комнаты и открыла дверь, Джейми уже был позади нее. Кристина, пятясь, вошла в комнату, не понимая, что он намерен предпринять. Джейми по-прежнему смотрел на нее враждебным взглядом, так что ничего хорошего ожидать не приходилось.

– Ладно, – произнесла Кристина, остановившись посреди комнаты. – Допускаю, что песня, которую я выбрала, была не вполне подходящей для данной аудитории, но ведь мы, сэр, как вы любезно напомнили, всего лишь заложники, за которых, как оказалось, можно получить хороший выкуп. А что касается состязания, устроенного сегодня на крепостном дворе, то я всего лишь демонстрировала своим врагам превосходное средство защиты. А если я еще чем-нибудь обидела вас, то искренне сожалею, хотя и не знаю, чем именно вам не угодила. И еще, сэр: поскольку вам, судя по всему, хочется меня задушить, не лучше ли вам уйти, потому что моя персона, как оказалось, имеет для кого-то ценность.

Джейми прошелся к камину, заставив Кристину отскочить в сторону, и стал греть у огня руки.

– Думаю, что смогу воздержаться и не задушить вас, – мрачно проговорил он.

– Не понимаю…

– Неужели? – Джейми резко повернулся к Кристине лицом. – Значит, вы с радостью готовы согласиться на обмен? Несмотря на обстоятельства?

– Особенно в данных обстоятельствах. Вы это хотели сказать?

– Полагаю, Деклабер намерен жениться на вас, как только вы окажетесь в его власти?

– Я это знаю.

– И вас это устраивает.

– Да, если он отпустит Стивена. – Джейми взглянул на Кристину с выражением омерзения на лице. – Я совсем вас не понимаю, сэр! – воскликнула она. – Неужели вы думаете, что я настолько прониклась правилами приличия, принятыми в Лэнгли, что забыла, кто я такая, откуда родом и каковы мои обязательства?

– Ваши.обязательства… – рявкнул Джейми и схватил Кристину за плечи. – Вы, значит, не чувствуете, что имеете обязательства перед самой собой и передо мной?

Она вырвалась из его рук.

– А разве я должна? У вас, сэр, есть передо мной хоть малейшие обязательства? Думаю, что нет. У вас одна цель – служить своему королю и изгнать презренных англичан из своей страны. Вы ненавидите меня и мой народ и никогда не простите ни одному англичанину страдания, которые вам причинили!

– Ошибаетесь, – сказал Джейми. – Ненависть за немыслимую жестокость к нескольким людям я никогда не переносил на весь народ. Уж если на то пошло, то Игрения тоже англичанка!

«Чем-то я разозлила его еще больше», – в растерянности подумала Кристина.

– Я вам ничего не должна, – прошептала она.

– Вы мне ничего не должны? – переспросил Джейми. – Ну что ж, речь идет не о долге, а скорее о справедливости.

Он повернулся и направился к двери, оставив Кристину в полном замешательстве.

– Что с вами происходит? – воскликнула она, бросившись за ним следом. – Неужели осада превратилась в кровавое побоище и вы получили удар по шлему боевым топором? Что я вам задолжала? Это из-за того, что вы не хотели брать заложников, а я настояла… и вы мне уступили? Сэр Джеймс, по отношению ко мне вы не проявляли ни доброты, ни любезности. Вам все казалось, что я в любую минуту готова предать вас, и вы еще туже затягивали на мне путы. Нельзя сказать, что вы проявляли ко мне сердечность, но и жестоким назвать вас было бы неправильно. Гнев и обида на англичан – вот что лежало в основе вашего отношения ко мне, так что же вы можете ожидать от меня?!