Мужчина остаётся один. Вновь слышатся шаги Бланш, и через некоторое время она появляется на свету. Старательно обходит капли на полу и отстёгивает его ноги, а затем руки, не позволяя упасть, подхватывает за талию и помогает сесть на пол.

– Слишком быстро, медвежонок. В следующий раз не нарушай мои приказы и получишь ещё больше, – обещает она, развязывая кляп. Его голова безвольно падает на грудь, он насыщает тело кислородом, приходя в себя.

– Убери за собой, и свободен, – Бланш выпрямляется и носком туфли толкает мужчину в бок. Он едва может передвигаться, но встаёт на руки и подползает к каплям спермы на полу. Нет, не нужно, это же так гадко. Слизывает языком, а я поджимаю губы, чтобы не высказаться вслух и не оборвать это унижение. Чёрт возьми, это, действительно, унизительно. Для меня, по крайней мере. Он ползёт в сторону двери, и я отпускаю штору.

– Кьяра, проводи нашего гостя в комнату отдыха и предложи напитки, – произносит Бланш.

– До встречи. Не пропусти наш обед, иначе это может плохо сказаться на моём решении о следующей встрече. Но выбор за тобой, мой медвежонок, ты был прекрасен сегодня, – хлопок, и дверь открывается, а затем закрывается.

Она ударила его снова, возможно, по ягодице или по лицу. Я ничему не удивлюсь после такого представления. До сих пор перед глазами вижу, как она ловко орудует этими опасными вещами. Кто-то использует их для наслаждения, а кто-то для наказания. Мне знакомо только последнее, и никогда не смогу принять это, как нечто иное. У меня всегда кнут и плеть будут ассоциироваться с болью и долгим восстановлением, ломкой и желанием разрушить меня изнутри, превратив в безвольную куклу.

Неожиданно передо мной распахиваются шторы, и я жмурюсь от света, резанувшего по сетчатке глаз.

– Мистер Рассел, какая неожиданная встреча. И как вам, понравилось? Знание того, что вы наблюдаете за этим свиданием, сделало его необычайно пикантным, – смех Бланш врывается в моё сознание. Яркие вспышки по бокам глаз, и эта женщина, откинувшая голову назад, затянутая в латексное чёрное платье, демонстрирующее то, что она без белья. Бусинки сосков, её сексуальность, доступность только ограниченному количеству клиентов, и желание видеть меня рабом – становятся для меня последней каплей терпения. Разорву к чёртовой матери.

У обычных людей ярость увеличивается по нарастающей, и у них есть шанс оборвать чудовищные и жестокие мысли о мщении, появившиеся в разуме. Они могут остыть, контролировать себя, быть более адекватными. Но я не имею такой особенности. Нет, не потому, что не хочу этого, я пытался. Столько лет пытался совладать с собой и только наказания могли развеять во мне эту чёрную пелену, накрывающую разум и повышающую пульс. У меня нет спасительных секунд, чтобы обдумать своё решение сейчас, ведь с некоторых пор, с каждым днём я всё сильнее и сильнее теряю контроль над собой.

Моя рука вмиг оказывается на тонкой шее Бланш, отчего она охает и её смех обрывается. Пальцами ощущаю, как быстро и точно бьётся вена под кожей, сообщая мне, что она не предполагала такого исхода событий. Не ожидала, что под впечатлением от увиденного и желания доказать своё отвращение к её мечтам, в которых играю важную роль, я превращусь за одно мгновение в чудовище, пугающее с детства всю семью.

Мои широкие шаги, и она путается в своих ногах на этих ужасающе высоких шпильках. Я веду её спиной, точнее, лечу с ней к чёртовому столбу и с силой ударяю по нему её телом. Она охает, и её тело отзывается дрожью. Буквально висит на моей руке, а я сильнее сжимаю пальцами эту прекрасную кожу.

– Это ты для меня приготовила? Так вот, лучше я тебя сейчас же убью, чем ты сотворишь со мной то, что не удавалось никому, – рычу в её распахнутые глаза. Зрачки расширены, она часто моргает и даже не делает попыток вырваться. Позволяет мне дёрнуть себя ещё раз и прижать к дереву, демонстрируя физическую силу.

– Тебя это так возбудило? – Шепчет она.

Её издевательство, и безумие синих глаз отдаются в моих висках молотом, бьющим точно по черепной коробке.

– А я выгляжу возбуждённым? – Делаю упор пальцами именно так, как она говорила когда-то. Это, действительно, быстрее перекрывает ей кислород, и Бланш открывает губы, пытаясь насытиться им.

– Очень, но не медли, Эйс… ну же, убей меня. Правый шкаф… там ножи… любой… и ты увидишь кровь… мою кровь, о которой… так… мечтаешь, – шипит она.

– Умоляй, чтобы я сохранил тебе жизнь, – приближаюсь к ней. У этой женщины осталось всего пара минут до потери сознания. Бланш знобит, холодный пот прошибает её тело и проявляется мелкими капельками на лбу.

– Никогда, – выдыхает она, и сама же сжимает губы, пока её ноздри быстро двигаются. Но в этих чёртовых глазах такая сила, такая воля, что я восхищаюсь ей.

Ещё немного и я придушу её, я заберу её жизнь и оборву своими руками. Одной рукой. Она будет безвольно лежать перед моими ногами. Наверное, яркое видение приводит меня в тот самый ужас, когда полноценно осознаёшь, что не хочешь быть этим самым зверем, причиняющим боль человеку. Этой женщине. Бланш.

Мои пальцы расслабляются, и резкий поток кислорода врывается в её уже практически обмякшее тело. Успеваю подхватить Бланш за талию и повернуть, чтобы она прокашлялась и начала дышать. Я ощущаю под ладонью, как упругие мышцы её живота сжимаются и напрягаются. Она не может самостоятельно стоять на ногах, потому что у этих туфель минимальная площадь опоры.

– Стало легче, Эйс? – Хрипло спрашивает она выпрямляясь. Поворачивает ко мне голову, позволяя держать себя.

– Ни капли. Это отвратительно. А самое ужасное, что им это нравится, когда порой они обрекают даже невинных людей на ещё более страшную смерть. Меня тошнит от того, что ты делаешь, – кривлюсь я.

– А ты нет? Как же я могла забыть, что ты ангел мщения, забирающий только души грешников. Лжец ты, Эйс, и лицемер. На твоей совести более ста жизней, ты никогда не задумывался о том, насколько они виноваты в совершённом, или же их подставили. Ты выполнял приказы своего дяди, а теперь неожиданно решил задуматься о том, какую ужасную психологическую травму им наношу я. Хватит, – дёргается в моих руках, и я отпускаю Бланш. Немного шатается и прислоняется спиной к деревянному распятию.

– Ты меня уже раздражаешь своим глупым напущенным аристократизмом и нравоучениями. Вроде бы не идиот, но сейчас ты выглядишь именно таким. Не хочешь сдаться? Только ты знаешь, из-за чего строишь из себя неприступного мужчину? Страх. Ты боишься оказаться обычным, слабым, позволив себе поставить меня, женщину, на один уровень с собой. Ты подскажи мне, как долго это будет продолжаться, чтобы я занялась наиболее интересными вещами, пока ты борешься с собой. Не за что тебе больше уже хвататься. Сейчас ты хочешь поставить меня на место, упомянув о том, какая я грязная, развратная шлюха, верно? Да, я такая, и мне не стыдно в этом признаться, как и в том, что я женщина, испытывающая недопустимое влечение к такому психопату, как ты.