Но засмеяться не получилось. Только судорогой свело щеку. Хозяин отвернулся.

– Зачем тебе это? – голос Птицы был ровный и тихий.

Она будто разговаривала не с Хозяином, а сама с собой.

– Ты ведь знаешь, как Ловчий может умереть. Знаешь уже давно. И моего предсказания ты никогда не забывал. Ты после него стал доискиваться правды о смерти бессмертных. Так? После того как услышал мои слова. Ты ведь всегда верил в мои предсказания...

– Хочешь вина? – не оборачиваясь, спросил Хозяин. – Кушать?

– Я хочу услышать твой ответ.

– И это как-то может помешать твоему завтраку? – Хозяин подошел к буфету, достал кувшин с вином и блюдо с сушеными фруктами, поставил их на стол. – Присаживайся.

– Я хочу...

– Присаживайся. Если ты и вправду хочешь все знать, то тебе придется долго слушать, – Хозяин сел за стол, налил вина в два кубка.

Отпил из своего. Птица села напротив.

– Пойми меня правильно... – сказал Хозяин.

– Так говорят, когда хотят найти оправдание, – Птица взяла с блюда финик. – Ты хочешь найти оправдание?

– Какое оправдание? Какое оправдание может быть там, где нет обвинения. Ты меня обвиняешь? В чем? И по какому праву? Почему я должен перед тобой оправдываться?

– Передо мной? Не нужно. Попытайся оправдаться перед собой.

– А, вот так? Красиво сказано. Глубоко. Оправдаться перед собой. Во имя великой дружбы! А если не в чем оправдываться? Если на самом деле очень хотелось бы почувствовать свою вину, но не могу. Нет ее... Хотя... Лучше бы она была, – Хозяин залпом осушил кубок. – Ты спросила, почему я предал Ловчего... Я могу просто ответить, что я его не предавал. И скажу правду.

Птица снова посмотрела в глаза Хозяина и отвела взгляд.

– Что увидела? Я сказал правду?

– Ты сам не знаешь, правду ты говоришь или нет. Если ты не уверен, что не совершал преступления...

– Значит, я – преступник, – подхватил Хозяин. – Так?

Птица кивнула.

– Нет. Я не преступник, пока сам в это не поверил. Пока есть хоть малейшее сомнение – я не преступник. И в чем мое преступление? В том, что я не предупредил Ловчего?

Хозяин потер лицо. Он не может объяснить. Останется только рассказать.

Птица была права. И ошибалась. Он знал. Действительно знал, как может умереть Ловчий. Как может умереть любой бессмертный. Он узнал это всего год назад. И первой мыслью было рассказать об этом Ловчему. Но потом он передумал.

Мысль о том, что бессмертные могут умирать, пришла давно. Почти тысячу лет назад. Они с Ловчим тогда отправились на Острова.

– Знаешь, – сказал как-то Хозяин, – а не наведаться ли нам к Забытым богам.

Ловчий тогда только что расстался с Птицей и делал вид, что все нормально. Что все хорошо. Что жизнь прекрасна. Хозяин тоже делал вид, что верит Ловчему.

Идея отправиться на острова была еще хороша тем, что позволяла... Просто проверить одну мысль. Так, на всякий случай, подумал Хозяин. Ясно, что Птица ошиблись, что бессмертные – бессмертны, но...

Вот Забытые боги могли бы что-нибудь подсказать.

Могли бы. Если бы их удалось найти на этих самых островах. Но их не было. Забытых богов. Острова, естественно, были. Были пляжи, был прибой, были гроты и сады. Пляжи и прибой были, как всегда, великолепны.

Гроты были забиты гниющими водорослями, а сады слились с лесами, сплелись с ними в одно целое лианами и кустарником.

– Хорошо! – воскликнул Ловчий и бросился в море.

Хорошо – это значило, что жизнь все равно прекрасна, что отсутствие Забытых богов даже делает эти острова еще более прекрасными. Никто не будет мешать отдыхать.

Хозяин обыскал острова и не нашел следов.

Если судить по зарослям в садах, Забытые боги ушли отсюда лет пятьдесят назад. И ни одного знака не осталось, куда именно они могли уйти.

– Да хоть на Южный материк, – сказал Ловчий. – -К этим, прыгучим, хвостатым, с сумкой на пузе. Или даже на Ледяной материк. Надоело им здесь торчать. Как, кстати, и мне.

Ловчий выдержал на островах всего несколько дней и стал проситься назад, делом заняться. Тогда он еще верил в то, что их поиски могут увенчаться успехом.

– А ты уже не веришь? – спросила Птица.

– Это не имеет отношения к рассказу о моем предательстве, – отрезал Хозяин и снова налил вина. – Ты будешь слушать?

– Да.

И они снова занялись делом. Хозяин раз за разом наталкивался на обман и глупость вместо знака Божьего чуда, а Ловчий наталкивался на глупость и обман вместо дьявольских козней. И оба старательно делали вид, что все идет как надо. Что на самом деле они все ближе и ближе к разгадке.

Потом, буквально через несколько лет, пришло известие с Севера. Известие о том, что тамошние боги...

– Да какие они, к свиньям собачьим, боги, – возмутился Ловчий тогда. – Разжалованные аватары с ипостасями. Тоже мне – гибель богов!

Ловчий возмущался, но отправился с Хозяином на Север. И, когда увидел обожженные камни, расплавившиеся скалы и испепеленную землю, замолчал потрясенно.

Они не нашли богов. Бывших ипостасей с аватарами. Никого. Только испуганных людей в деревушках вдоль холодного моря. И невнятные рассказы о чудовищах и великанах, о Битве и Ночи.

Хозяин еще несколько раз возвращался в те места, видел, как исчезают шрамы, как истории о происшедшем приобретают округлость и завершенность вымысла, и начинал думать о том, что так никогда и не узнает всей правды.

Год назад. Всего год назад он снова отправился в те края на поиски чуда. Пришло известие о том, что кто-то или что-то на Севере исцеляет людей. Не исключено, что ему этот слух подбросили для того, чтобы убрать отсюда, из этих мест, чтобы что-то здесь выяснить и разведать. Или подготовить.

Во всяком случае, не было ничего чудесного среди скал и льда. Были люди, все еще помнящие о былой славе и богатствах из южных земель. Были стихотворцы, прячущие за витиеватостью слога убогость мысли. Были воспоминания о богах...

Хозяин, сидя у костра, услышал историю об Одноглавом, о волшебном молоте и Хитреце. И это его насторожило. Не было этой истории раньше. Вернее, была, но без тех подробностей, которые указывают...

Кто-то выжил? Кто-то из богов остался в живых? И теперь рассказывает о милых семейных подробностях северных богов?

Автору истории было всего лет двадцать, не больше. Совсем мальчишка. И он поначалу пытался отделаться невнятным бормотанием о том, что сам все придумал, увидел во сне, услышал в далекой деревне...

А потом мальчишка испугался. Вдруг понял, с кем имеет дело. Или ему показалось, что он понял.