– Потому что Миген уже потеряла мужа. Я не хочу, чтобы она потеряла еще и брата.

– Я готов и к этому.

– Кстати, сколько еще времени у вас в запасе? Вы ведь на военной службе?

– Мне предоставлен отпуск на тридцать суток, его можно продлить. Сами понимаете – единственная сестра с пятью детишками, у которой убили мужа. Практически я могу продлить его на любой срок.

– Будем считать, что у вас тридцать суток, капитан. Это намного больше того, что нам отпущено.

– Рассказывайте, Конверс.

– Давайте прогуляемся, – сказал Джоэл, снова направляясь к Альтер-Цоллю с его полуразрушенной стеной и открывавшимся видом на Рейн.

В “выжимках”, сделанных Конверсом, излагалась суть сложившейся ситуации: определенные лица из различных стран вступили в сговор и, используя свое влияние, отправляют в обход закона значительные партии оружия и технологической информации враждебным странам, правительствам и организациям.

– С какой целью? – спросил Фитцпатрик.

– Я мог бы ответить – с целью обогащения, но вы поймете, что это не так.

– В качестве одной из побудительных причин – вполне возможно, – сказал морской офицер. – Но в этом случае влиятельные люди – а под “влиятельными” я подразумеваю людей, которые могут не считаться с существующими законами, – действовали бы в одиночку или, в крайнем случае, мелкими группами в пределах своих стран. Им было бы незачем координировать свои действия с другими. По законам рынка так они только дробили бы получаемые доходы.

– Отличное попадание, советник.

– Так какова же их истинная цель? – Фитцпатрик взглянул на Джоэла. Сейчас они снова шагали в направлении проема в каменной стене, где стояла бронзовая пушка.

– Дестабилизация, – сказал Конверс. – Дестабилизация с расчетом на привлечение широких масс. Серия вспышек насилия в особо важных и уязвимых точках планеты поставит под вопрос способность соответствующих правительств справиться с насилием.

– И опять-таки – с какой целью?

– Вы быстро соображаете, – произнес Джоэл, – вот и попытайтесь ответить на этот вопрос сами. Что произойдет, если существующие политические структуры будут подорваны, если они просто не смогут функционировать, поскольку ситуация выйдет из-под их контроля?

Они остановились возле пушки, и морской офицер попытался проследить, куда направлен ее толстенный ствол.

– Их сместят или преобразуют, – проговорил он, переводя взгляд на Конверса.

– Опять в точку, – тихо сказал Конверс. – Вот вы и разобрались во всем.

– Но это же бессмыслица. – Фитцпатрик поморщился, напряженно раздумывая. – Погодите, давайте я все же попробую разобраться. Хорошо?

– Ради Бога.

– “Влиятельные лица” – это наверняка люди, занимающие весьма высокие посты. Если в основе их действий лежит не голое стремление к наживе, то, стало быть, можно говорить не об откровенно преступных элементах, а о вполне респектабельных гражданах. Или есть какое-то иное определение, мне неизвестное?

– Мне оно тоже неизвестно.

– В таком случае зачем им стремиться к дестабилизации той политической системы, которая как раз и обеспечивает это их влияние? Я не вижу здесь смысла.

– Слышали когда-нибудь выражение “Все относительно”?

– Довольно часто, особенно когда хотели от меня отвязаться. И все же – зачем?

– Подумайте хорошенько.

– О чем?

– О влиянии. – Джоэл достал сигареты, вытряхнул из пачки одну и прикурил. Более молодой человек не отрывал взгляда от видневшихся вдали холмов Вестервальда.

– Они хотят расширить его еще больше, – сказал Фитцпатрик, поворачиваясь к Конверсу.

– Они хотят заполучить его целиком и полностью, – проговорил Джоэл. – А добиться этого можно лишь доказав, что предлагаемые ими решения – единственно верные, поскольку все остальные оказались несостоятельными перед лицом воцарившегося хаоса.

Коннел с окаменевшим лицом слушал Конверса.

– Пресвятая Дева… – начал он, и, хотя слова эти он произнес шепотом, они прозвучали как самый настоящий крик. – Многонациональный плебисцит – волеизъявление народа – в пользу государственного всевластия. Фашизм. Многонациональный фашизм.

– Я уже устал повторять: “Опять в яблочко”, поэтому скажу: “Правильно, советник”. Вы сейчас изложили это получше любого из нас.

– Нас? Это ведь означает, что существуем “мы”, но вы не знаете, кто эти “мы”! – добавил Фитцпатрик со злостью и раздражением, его брови почти сошлись на переносице.

– Придется вам примириться с этим, – сказал Джоэл. – Как примирился и я.

– Но почему, скажите на милость?

– Эвери Фоулер. Помните такого?

– О Господи!

– Да еще старик на Миконосе. Вот и все, что у нас есть. Но то, что они говорят, – правда, горькая реальность. Я уже видел это, и того, что я видел, для меня вполне достаточно. В Женеве Эвери сказал, что у нас очень мало времени. Биль выразил это более образно – отсчет времени начался. Все, что должно случиться, произойдет еще до истечения срока вашего отпуска – по последним данным, осталось две недели и четыре дня. Вот это-то я и подразумевал ранее.

– Господи, – прошептал Фитцпатрик, – что еще вы считаете нужным мне сказать?

– Очень немногое.

– Посольство, – прервал его Коннел. – Я там работал у военного атташе, около двух лет назад. Они нам помогут.

– А также убьют.

– Что?

– Там не все чисто. Те трое мужчин в аэропорту были сотрудниками посольства.

– Ну и что?

– Они – пособники наших врагов.

– Не может быть!

– А как по-вашему, зачем они оказались в аэропорту?

– Чтобы встретить вас, поговорить с вами. Может быть сколько угодно причин. Не знаю, известно вам или нет, но вы – крупнейший специалист в области международного частного права. Посольства и консульства часто прибегают к помощи таких парней, как вы.

– Я уже слышал это раньше, – раздраженно перебил его Конверс.

– Ну и что такого?

– Если они хотели меня видеть, то почему тогда открыто не подошли к входным воротам?

– Наверняка были уверены, что вы зайдете за багажом, как все нормальные люди.

– А когда я не сделал этого, судя по вашим словам, они расстроились и разозлились.

– Так оно и было.

– Значит, у них имелись основания тайно ждать меня у входа.

– И все-таки это звучит не слишком убедительно. – Фитцпатрик поморщился.

– А женщина? Вы помните эту женщину?