Я сажусь в кресло и поджимаю ноги. Родители устраиваются напротив. В их глазах читается беспокойство.

– Все в порядке, – выдавливаю я. – Простите, что расплакалась.

– Вполне естественно, что ты расстроена. Фотография разошлась по всему интернету. Любому стало бы не по себе.

Пару секунд я молчу в замешательстве. Потом понимаю. Ну конечно, фотография. Новостные сайты, журналы, комментарии. О ссоре с Джейми родители ничего не знают. Не знают продолжения истории. Не знают, что эта ссора причинила мне намного больше боли.

– Мне правда не хочется сейчас об этом говорить.

– Но это необходимо, – возражает мама. – Именно поэтому мы и собрались всей семьей. Чтобы поговорить об этом.

– Мне кажется, чтобы собраться семьей, этой семьей нужно быть, – шепчу я.

Папа наклоняется вперед.

– Мы по-прежнему семья, Майя, – отвечает он. – У нас выдались сложные недели, но, что бы ни происходило, мы трое по-прежнему связаны – навсегда. И ты всегда будешь для нас важнее всего. Это никогда не изменится.

Опустив глаза, я смаргиваю слезы.

– Я даже не знала, что кто-то нас снимает. Сначала все шло отлично, а потом мы вдруг оказались среди людей, которые смотрят на нас, обсуждают и смеются. – Я снова моргаю. – Это было ужасно.

– Все быстро забудется, – успокаивает меня папа. – Несколько крупных сайтов успели разместить этот снимок у себя, но в основном его видели только местные.

– Но я-то местная.

– И к тому же, – мама ерзает на месте, потом смотрит на папу и снова на меня, – мы как раз хотели поговорить с тобой насчет…

– О боже, все вокруг обсуждают это, да? У меня телефон разрывается. Простите. Серена и Ранья мне тоже написали, а…

– Об этом не волнуйся. – Мама качает головой. – Все останется между нами. Потому что касается только нашей семьи. И все. Но Майя, нам нужно поговорить об этом поцелуе. Джейми – очень милый мальчик, он всегда таким был. К тому же он симпатичный. И я понимаю, что тебе захотелось его поцеловать, но…

– Мы не целовались. – Я краснею. – Честное слово. Так кажется из-за ракурса, с которого сделана эта дурацкая фотография, но мы не целовались. Вы должны мне поверить…

– Мы тебе верим, – говорит папа. – Если ты так говоришь, значит, так и было.

– Вы злитесь? – тихо спрашиваю я.

– Не злимся, – отвечает мама. – Вполне естественно, что тебе кто-то нравится. Но… – Она снова косится на папу. – Даже если вы не целовались, вы проводите много времени вместе.

– Поверь, – перебиваю ее я, чувствуя, как дрожат губы, – больше вам не придется беспокоиться по этому поводу.

– Отношения в старших классах – это очень сложно, – продолжает мама. – Именно поэтому мы всегда предостерегали тебя.

– Потому что за год у меня отрастут мозги, что ли?

– Не совсем, – улыбается мама. – Мы уже говорили тебе: сейчас у тебя и без того много забот. Нужно учиться, подавать заявки в колледж, и… – Она снова медлит. – С Джейми все было бы еще сложнее. Он не мусульманин. А это дает пищу для новых вопросов. Как вы сможете быть вместе, учитывая, насколько разные у вас идентичности и разная вера? Как будете растить детей? А религиозные ритуалы и традиции?.. Нужно принимать во внимание очень многое.

– Во-первых, мы с Джейми не встречаемся и уж тем более не планируем детей. – Щеки у меня горят. – А во-вторых, как же тетя Джамиля?

– Дядя Скотт перешел в нашу веру, – поправляет меня мама. – И моя младшая сестра – яркий пример того, о чем я говорю. Сразу после выпуска из школы она родила твоего двоюродного брата Рима. Сейчас у них все хорошо, но, поверь, было и хуже. Отношения – сложная штука, особенно если заводить их в таком юном возрасте.

– Похоже, не только в юном, – отвечаю я, обводя их взглядом.

У мамы на глазах выступают слезы. Папа смотрит вниз. Я неожиданно понимаю, какие ужасные вещи говорю.

– История вот какая, – начинает папа, – мы все знаем, насколько тяжело ты воспринимаешь перемены и неопределенность. Но это часть отношений. Ты никогда не знаешь, что ждет тебя в будущем, и делаешь прыжок в неизвестное. Просто спроси себя, готова ли ты добавить к уже существующим переменам еще одну и сможешь ли справиться с эмоциональным выгоранием, если все пойдет не так.

Признавать правду мне не хочется. Совсем не хочется. Но он прав.

Я не справлюсь.

– Мы не будем говорить тебе, что ты можешь делать, а чего не можешь, – продолжает мама. – Ты уже слишком взрослая для такого. Следующим летом ты будешь собирать вещи в колледж.

– И уже сейчас ты принадлежишь сама себе, – кивает папа. – Но мы всегда будем рядом и будем делиться с тобой нашими взглядами и наблюдениями – это часть обязанностей родителей.

– Я не собиралась набрасываться на вас, – оправдываюсь я. – Но честное слово, тут не о чем разговаривать. Мы с Джейми… между нами ничего нет.

Возможно, и к лучшему.

На несколько секунд в гостиной воцаряется тишина, потом папа прочищает горло.

– Есть для нашей встречи еще один повод, – говорит он.

Мама улыбается. Оба они встают с дивана.

– В чем дело? – спрашиваю я.

– Пойдем с нами, и увидишь. – Папа кивает на входную дверь. Мы надеваем обувь и выходим на подъездную дорожку.

Там стоит папина «тойота». Рядом с ней – «джетта».

– Чья это машина? – спрашиваю я.

– Твоя, – отвечает мама.

– Что? – Я поворачиваюсь к ним, потом снова смотрю на машину. – Вы серьезно? Это не шутка? Это моя машина?

– Она у меня в гараже стояла целую неделю, – с улыбкой говорит папа. – Мы хотели порадовать тебя после выборов, но сегодня, кажется, день более подходящий.

– Надеюсь, тебе нравится, – добавляет мама.

– Она подержанная, но с сертификатом. И пробег всего 20 тысяч километров. – Папа начинает перечислять характеристики машины, а я подхожу к ней и провожу рукой по металлическому корпусу. Черные кресла. Автомобильные коврики. Розовый бант на руле.

– Спасибо вам огромное, – шепотом говорю я, а потом бросаюсь обратно к родителям и стискиваю их в объятиях.

Папа передает мне ключи. И забирается на пассажирское сиденье. Нужно попробовать прокатиться на ней.

Я завожу двигатель. Внутри меня все отзывается радостью, но в ней остается место и для печали. Потому что радость нужно делить с теми, кого любишь.

А больше всего эту радость мне хотелось бы разделить с Джейми.

Глава тридцать третья. Джейми

Гейб с субботы меня избегал, в том числе и потому, что я сам позволял ему это. Но откладывать наш разговор больше нельзя.

Я паркуюсь возле бокового входа «Фоукс и Хорнтейл», и у меня немедленно сводит живот.

В штаб-квартире почти никого нет: все, скорее всего, в Данвуди. Остались только Ханна и Элисон, обе зевают за столами, освещенными флуоресцентными лампами. Однако спустя секунду в комнату вкатывается на кресле Гейб. В руке у него, как обычно, стаканчик кофе со льдом, на скрещенных ногах покоится ноутбук.

Он останавливается в паре метров от стола Ханны, а я чувствую, что меня сейчас стошнит. И это не шутка. Возможно, нам с завтраком придется расстаться.

Завидев меня, Гейб расплывается в улыбке, словно ничего и не произошло.

– Большой Джей! Ты пришел на обучение для наблюдателей?

– Да что с тобой не так? – меряю я его возмущенным взглядом.

– Чего вдруг?

– Я не шучу! Что с тобой не так?

Гейб ставит ноутбук на пол и отпивает глоток кофе.

– Если ты по поводу фотографии…

– Конечно, я по поводу фотографии!

Ханна и Элисон обмениваются взглядами, вскидывая брови так высоко, что еще немного, и они скроются в волосах.

– Мы, пожалуй, просто… – говорит Ханна, вставая и направляясь к выходу. Спустя секунду Элисон выскакивает следом и закрывает за собой дверь.

– Чувак, – говорит Гейб, – расслабься. Я все удалил.

– С сайта Россума. – Я делаю шаг вперед. – Молодец. Что насчет BuzzFeed, Upworthy, Hypable?..

– С Mashable мы тоже все убрали, – перебивает меня Гейб, вскинув палец. – И с Bustle, и с HuffPo. Вы стали популярнее Фифи. Кто бы мог подумать?

– Ты! Ты мог! На это ведь и был твой расчет!

Гейб откидывается на спинку кресла, поудобнее обнимая стаканчик.

– Думал ли я, что эта