По всем прикидкам град Кипиш должен был стоять строго на берегу этого самого озера. Вся курьезность ситуации заключалась в том, что ни Всеволод, ни его секретарь, ни сама дружина ни разу в этом граде Кипише не были. Где находится, знали, людей оттуда встречали, и вот на тебе… нетути.

— Непорядок. — Князюшка почесал подбородок и не спеша прошелся вдоль дороги. — Озеро есть? Есть! Дорога есть? Есть! Конская куча наличествует? Наличествует! Где же, лешего за ногу, сам ГОРОД?!!

— Эгей ухнем по сосне топориком! — донеслось издалека. — Эгей ухнем, снесем под корень, будет пень…

— Что? — Всеволод резко обернулся.

По дороге браво маршировал и дровосеки. У каждого на плече по топору, на головах щегольские каскеты, новые рубахи, сапоги блестят, загляденье. Сразу видно, на большую пьянку мужики идут, не иначе.

Дровосеки были чужие, не сиверские, иначе князюшка тут же приказал бы дружине расчехлить пушку и вдарить по супостатам осколочным.

— Гэй-гэй-гэй, руби ельник не робей! — неслось над озером.

— А вот я сейчас посмотрю, куда они повернут, — ехидно рассмеялся Всеволод и, забравшись обратно в карету, дал пинка залезшему с ногами на мягкие сиденья Николашке, а затем принялся наблюдать за дровосеками из маленького оконца.

Но лесные труженики и не думали никуда сворачивать — ни в лес, ни в само озеро. Все так же браво маршируя, они спокойно дошли до конца дороги и все как один постепенно исчезли на глазах у совершенно очумевшего князя, дружины и четверки запряженных в карету коней.

— Нет, Николашка, ты это видел?!! — по-прежнему не веря своим глазам, выдохнул Всеволод.

— Видел, князюшка, все как есть видел. Чудеса, да и только.

— Ворожба чья-то могучая! — зароптали дружинники. — Лихое место, бежим, други, пока не поздно!

— Дезертиров собственноручно буду топить в озере, — несколько небрежно бросил в сторону князюшка. — Прямо в ратной кольчуге.

Дружинники задрожали, желание бежать у них резко отшибло.

— Стало быть, магия! — Всеволод нехорошо прищурился.

Ох, и не понравился Николашке ентот прищур, сильно не понравился, ибо секретарь отлично знал, что обычно за этим прищуром следовало.

— Расчехлить пушку! — рявкнул князь, да так рявкнул, что дружина, побросав копья, в панике заметалась по берегу озера.

— Отставить бардак! — продолжал орать Всеволод, — Расчехлить орудие! Направить дуло на конец дороги.

Тут наконец до дружины дошло, что князь не собирается использовать пушку против них. Просто Всеволод только что сошел с ума, только и всего.

Орудие расчехлили, зарядили, развернули.

— Все готово, князюшка! — браво отрапортовали дружинники.

В руках одного из воинов уже дымился запал.

— Пли!!!

Пушка выстрелила.

Ядро ушло точно в то самое место, где обрывалась дорога.

Грянул взрыв, и буквально из ниоткуда на дорогу полетела каменная крошка и чей-то блестящий щегольский сапог.

— Мама!!! — завизжали ратники, шарахаясь от этого самого сапога.

— Стоять! — Всеволод уже приготовил свой верный лук. — Стоять, сучьи дети! Неужель вы никогда жареный сапог не видывали?

— Не видывали, князюшка! — сбившись в плотную кучу, хором ответствовали дружинники.

— Похоже, в одного из дровосеков попали, — осторожно прокомментировал Николашка.

Дым и пыль быстро осели, а на краю дороги из воздуха возник взъерошенный князь Осмомысл и хрипло заголосил:

— Вы что это, ироды поганые, делаете?!! Совсем с ума от пьянки сбрендили?

— Это не мы, — испуганно зароптали воины. — Это все он!!!

И дружинники все как один указали на Всеволода.

— Ах так! — покраснел Всеволод. — Лишаю вас, июдино племя, годичного жалованья и половины обеденной пайки!

— Всеволод?!! — Осмомысл оторопело уставился на брата. — Как же это я сразу-то не догадался, что это ты? Кому еще из князей придет в голову безумная мысль палить из пушки по вратам града Кипиша.

— По вратам, говоришь? — снова взъярился Всеволод. — Каким вратам, леший тебя за ногу? Где врата?!!

Крепко сжав зубы, Осмомысл схватил брата за рукав роскошного камзола и поволок его к краю озера.

— Гляди сюда, дурья башка! — Всеволод поглядел.

В озере, словно в волшебном зерцале, отражался великолепный город с белоснежными башнями и хрустальными прозрачными шпилями, на которых вовсю крутились диковинные флюгера, вырезанные в виде всяких былинных зверушек.

— Невидимый град! — прошептал Всеволод. — Так это не легенда?!!

— Конечно нет, болван, — подтвердил Осмомысл. — Идем со мной, все уже собрались, только тебя, дурака, дожидаемся.

И кавалькада дружинников вместе с княжеской каретой медленно въехала в невидимые врата невидимого града.

* * *

Странно, но народа на улицах Хмельграда валялось немного. В основном это были совершенно недвижимые субъекты, пребывавшие в состоянии крайнего алкогольного опьянения.

— Все по корчмам сидят, — пояснил Колупаев. — Их в Хмельграде больше сотни.

Сам город вид имел неопрятный, заплеванный и ободранный. Понятное дело, жителям было не до внешнего вида их жилищ. Единственное приличное, опрятное место обнаружилось возле высокой черной башни, у входа в которую стояли на посту два зверообразных ратника.

— Интересно, что тут? — спросил Лука. — Княжеский постоялый двор?

Заговаривать с ратниками, судя по их лицам, не стоило. И потому русичи изловили одного нетрезво державшегося на ногах прохожего и принялись его с переменным успехом расспрашивать.

— Мил человек, а мил человек, мы приезжие, что это за башня? — поинтересовался Степан, придерживая прохожего за плечо.

— Эта? Ик…

— Да, эта.

— В башне… ик… живет… ик… царь.

— Царь?!!

— Ну да… ик… царь Пенек… тьфу ты, Панек.

— Мужик, а Емельян Великий в Хмельграде случайно не гостит? — пробасил Илья Муромец, с неудовольствием рассматривая черную башню.

— Я Емельян! — ответил прохожий и попытался упасть на Колупаева.

— Да нет, — поморщился Муромец, — нам Великий нужен.

— А чем я не великий? — возмутился прохожий. — Ты че, мордатый, меня не уважаешь? Я, между прочим…

— А почему охрана у башни стоит? — очень вовремя перебил прохожего Лука.

— А чтобы… ик… царь не сбежал!

— Почему это, чтобы не сбежал?