– Они были вооружены?

– Да, вооружение, снаряжение, боеприпасы – все было…

– Сколько их было?

– Точно не скажу, но человек минимум семь-восемь.

– Вы открыли по ним огонь?

– Каюсь… – сокрушенно вздохнул Феликс.

– Значит, открыли! – предвосхитил события следователь.

– Если бы открыл, то не каялся бы. Боевиков уничтожать нужно, чтобы они потом наших солдат не уничтожали. Но, к сожалению, мы не имели права вступать в бой. Не было такого приказа. Да и тактика у нас такая – в случае появления противника стремительно скрыться, не давая себя обнаружить. Да, мы сбежали. И они нас даже не увидели. Вот в этом и каюсь. Уничтожить их надо было…

Следователь закусил губу, взял со стола карандаш, нервно покрутил его в пальцах.

– Преследование со стороны боевиков было? – спросил он, понимая, что Феликс уходит от признания.

– Я же вам говорил, они нас даже не увидели.

– А может, вы успели уничтожить их до того, как они вас увидели?

– Как же я мог их уничтожить, если… Хотя да, мы их уничтожили…

Следователь облегченно вздохнул.

– Всех до одного уничтожили, – продолжал Феликс. – Всех до одного и не один раз…

– Как это не один раз?

– Да так – этот бой в моем сне был. Одно время этот сон снился мне каждую ночь… А в реальности мы точно не убивали этих боевиков…

– Вы издеваетесь надо мной, товарищ капитан? – не зло, но сквозь зубы спросил следователь.

– Я?! Издеваюсь?! Нет, я не издеваюсь. Меня этому в училище не учили. Меня убивать учили…

– Вот вы и убивали!.. Сначала вы уничтожили согласно приказу группу арабских наемников, а затем, на обратном пути, уничтожили группу людей, состоявшую из четырех чеченцев…

– Не было приказа их уничтожать.

– В том-то и дело, что не было!

– Так я их и не уничтожал…

– А кто же их тогда уничтожил?

– Вы о ком говорите? – Феликс откровенно валял дурака. Хотя бы потому, что имел на это право.

– Я говорю о четырех чеченских юношах, которых вы уничтожили по возвращении на базу…

– Они могут это подтвердить?

– Кто они?

– Ну, эти чеченские юноши.

– Как они могут это подтвердить, если они мертвы!

– Тогда кто же может подтвердить, что мы стреляли в этих чеченцев?

По простоте своей душевной Феликс отразил этот бой в рапорте, составленном сразу же по возвращении на базу. Но сейчас он точно знал, что Маслик уничтожил этот рапорт.

– Есть оперативная информация, что вы, товарищ капитан, и ваши подчиненные уничтожили группу, состоящую из четырех мирных жителей селения Харсеной…

– А что, мирные жители состоят в боевых группах? – усмехнулся Феликс.

– Значит, вы утверждаете, что это была боевая группа? – моментально среагировал следователь.

Так же моментально Феликс сообразил, что его пытаются подловить на слове.

– Я ничего не утверждаю… Я вам говорил, что по возвращении с задания моя группа обнаружила группу вооруженных боевиков, численностью до десяти человек. А про четырех мирных жителей селения Харсеной я ничего не знаю…

– Вообще ничего не знаете? – в упор, угрожающе, смотрел на него следователь. Его раздраженность выдавала его беспомощность.

– Ну, что-то слышал. Но я к этим трупам не имею никакого отношения…

– Но как же не имеете? В момент гибели этих людей вы находились с ними в одном с ними квадрате. Это подтверждено документально и не вызывает никаких сомнений…

– Да я и не отрицаю. Но я мирных чеченцев не убивал.

– Значит, вы приняли их за боевиков!

– Мне кажется, мы разговариваем с вами на разных языках, – усмехнулся Феликс. – Я говорю вам про вооруженных боевиков, с которыми я в бой не вступал. А вы пытаетесь доказать мне, что я убил каких-то четырех мирных чеченцев…

– А мне кажется, что вы просто-напросто валяете ваньку!

– Так я и есть тот самый ванька. Русский Ванька, который воюет, в то время как многие другие отсиживаются в тылу. Я тот самый русский Ванька, который воюет с вооруженными чеченцами, а какие-то хитровышитые умники пытаются доказать ему, что эти чеченцы мирные… А знаете, товарищ следователь, давайте так: вы предъявляете мне обвинение, и мы разговариваем с вами без всяких ваших хитромудрых закидонов.

– Что ж, раз вы на этом настаиваете, мы будем разговаривать с вами на официальном языке!

Следователь с торжественным видом зачитал обвинительное постановление, заполнил бланк протокола. Но разговора все равно не получилось. Камень преткновения «стрелял или не стрелял» по-прежнему стоял ребром…

– Я не силен в юрисдикции, гражданин следователь, – усмехнулся Феликс. – Но сдается мне, что все ваши обвинения не стоят и ломаного гроша. Вот вы лично видели, как я убивал мирных жителей, о которых вы говорите?

– Лично я не видел.

– А кто видел?

– Я еще раз объясняю вам, что есть подтвержденная информация о том, что в определенное время вы находились в определенном квадрате…

– Ну и что? Мало ли я где находился… Может, вы хотите снять показания с моих подчиненных, которые якобы участвовали в уничтожении «мирных жителей»? Так нет больше моих ребят, нет. Эти «мирные жители», которых вы так защищаете, сами уничтожили моих бойцов, мою группу. Кстати, в том бою мы уничтожили больше полусотни этих «мирных жителей». Я вижу, у вас есть желание обвинить меня в их гибели. Что ж, давайте, заводите дело, составляйте протокол, я выложу все как на духу… А вину за тех четырех чеченцев я брать на себя не буду. Потому что я их не убивал…

Следователь набрал в легкие воздуха, задержал дыхание, закрыл глаза. Медитирует, что ли, крыса тыловая? Врезать бы кулаком по его медитатору, чтобы аж искры из глаз.

– Поймите, Феликс Дмитриевич, положение очень серьезное, – после продолжительной паузы псевдоотеческим тоном изрек он. – Мы в состоянии доказать вашу вину. И мы это сделаем, не сомневайтесь.

– Доказывайте, а я посмотрю.

– Да поймите же вы, наконец, ваше чистосердечное признание…

– Вы еще про явку с повинной скажите, – с язвительной усмешкой на губах перебил его Феликс. – Осознал, что это неправедно – убивать чеченских боевиков, – и явился к вам с повинной головой…

– К сожалению, речь идет не о вооруженных боевиках, а о безоружных жителях чеченского селения. Поймите, мы не имеем права убивать мирных жителей, мы, в конце концов, не варвары, а цивилизованные люди…

– Извините, а вы с кем сейчас разговариваете?