Кем бы ни была эта женщина, она умна и опытна в таких делах. Гора-Киско — небольшой пригород, от соседей ничего не скроешь. А она умудрилась вступить в связь с женатым человеком. Им удавалось скрываться именно благодаря ей: у Кипа не хватило бы на это ни ума, ни сноровки. Я стала вспоминать мой последний разговор с ним. Он болтал без умолку, а ее имя так и не назвал. Но почему? С чего ему вдруг взбрело в голову беречь мои чувства?

Тут я похолодела. Эта мысль и раньше приходила мне в голову, но я всегда отгоняла ее. Однако сейчас отмахнуться было невозможно. Вот что я подумала: «Одна из твоих так называемых „подруг“ не только рассказала газетчикам о твоих тайнах… она еще и увела у тебя мужа!»

Я закуталась в свитер, но это не помогло. Меня трясло от холода — и от ужаса. Я все еще не могла смириться с этой мыслью. «Нет, это невозможно! — говорила я себе. — Я бы узнала голос одной из моих подруг, если бы она ворковала по телефону с Кипом в тот вечер, когда я, лежа в ванной, случайно подслушала их разговор».

Но откуда у меня такая уверенность, что я бы узнала одну из них? Ведь ее голос был приглушен, это я точно помню. К тому же я никогда не слышала, как говорят мои подруги в минуты страсти, когда голос женщины становится высоким и писклявым или, наоборот, низким и хриплым. Я была слишком ошеломлена и расстроена, чтобы внимательно вслушаться в голос на том конце провода. Итак, вполне возможно, я прекрасно знала женщину, восклицавшую: «О, Кипи!»

Как бы то ни было, вещественных доказательств у меня не имелось. Были только умозаключения и оставшийся пока без ответа вопрос «почему?». Но я чувствовала, что дело не в деньгах, не в нарядах, не в карьере, даже не в пресловутом взаимопонимании. Так или иначе, мне было над чем поразмыслить.

Я начала с Пенни, которая сама себя в шутку называла хищницей. Я выбрала ее, потому что она была единственным среди нас специалистом по связям с общественностью. Она зарабатывала себе на жизнь с помощью сделок с представителями прессы и лучше всех знала, как распространить информацию. Кроме того, из моих подруг скорее всего именно она была любовницей Кипа. Конечно, у всех четырех была сомнительная личная жизнь, но остальные по крайней мере были замужем или имели постоянного партнера, чем Пенни похвастаться не могла. К тому же несколько месяцев назад она рассказала мне о своей очередной неудаче с мужчиной, имя которого отказалась называть. («Нас познакомили приятели», — сказала она.) Возможно, именно я была той приятельницей, а Кип — тем мужчиной. Возможно, поэтому она не делилась со мной подробностями своего романа. Возможно, за это я убью Пенни!

Но сперва я пригласила ее на обед, предусмотрительно положив в сумочку маленький диктофон. Пускай она специалист по связям с общественностью, зато я кое-что смыслю в языковых моделях.

— Ты молодец, что приехала, — сказала Пенни, когда я появилась в ее офисе в двенадцать часов дня. — Сейчас только приведу себя в порядок — и поедем.

Когда мы с Пенни договаривались пообедать вместе, я настояла на том, что заеду за ней в офис, — мне хотелось поискать там улики.

Пенни вышла из кабинета, а я тем временем обследовала ее стол, нашла записную книжку и торопливо пролистала ее в поисках номера телефона и адреса в Плезантвиле, куда мой бывший муж переехал после развода. Я не нашла ничего, похожего на «Янковски» или «Кип». Я пыталась также искать на Л (Линн) и на В (Виман), полагая, что она могла написать его номер рядом с моим. Посмотрела даже на П (Плотник), но тоже ничего не нашла.

Я выдвинула ящики в поисках сувениров, фотографий и прочих улик, порылась в бумагах на столе, но и эта попытка не дала никаких результатов. Я даже спросила секретаршу Пенни, не звонил ли ее начальнице мужчина по имени Кип, но она не припомнила ничего подобного. Впрочем, в конце концов, это ни о чем не говорило. Ведь он мог звонить ей домой или на мобильный. Разве мобильный телефон изобретен не для того, чтобы помогать любовникам скрывать от супругов свои измены?

— Я готова, — сказала Пенни, вернувшись из дамской комнаты. — Я заказала столик в «Готам Бар энд Грилл». Специалисту по связям с общественностью надо всегда быть на виду.

В ресторане она не обошла вниманием никого из присутствующих: с кем-то поздоровалась за руку, кому-то послала воздушный поцелуй. Она даже махнула рукой повару, выглянувшему из кухни.

— Ну, расскажи мне, как твои дела, Линн, — сказала она, когда мы сделали заказ.

— Прекрасно, — ответила я. — У меня очень много работы благодаря статье в «Нью-Йорк пост».

Я ждала ее реакции, но она даже глазом не моргнула.

— Понятно. Просто какая-то ирония судьбы: ты вернула себе известность, но потеряла мужчину. Ты, наверное, сильно переживаешь разлуку с Брэндоном?

«Да, я несчастна, этого ты хотела? Добилось своего?» — подумала я, а вслух сказала:

— Все не так плохо. По крайней мере, он разговаривает со мной. Я пытаюсь убедить его, что не имею отношения к газетной статье.

— У тебя есть какие-нибудь предположения, кто это мог сделать?

— Есть.

— Скажи, я умираю от любопытства!

— Пока не стоит, Пенни. Я не уверена. Вообще-то я надеялась в ближайшие несколько часов не говорить о Брэндоне, отвлечься от своих проблем. Поэтому я и пригласила тебя на обед. Я с удовольствием послушаю, что происходит в твоей жизни.

— Ну что тебе сказать? — Пенни пожала плечами. — Работаю не покладая рук. Благодаря моим усилиям дела «Феминакса» пошли в гору…

Я потеряла интерес к ее словам, когда она начала рассказывать о том, как рекламирует товар клиентов. Когда же Пенни наконец выговорилась и нам принесли заказанные блюда, я попросила ее рассказать о своей личной жизни.

— Ах это! — Она закатила глазки. — Я встречаюсь с одним парнем, он работает в Интернете. У нас с ним все хорошо, да и в постели он неплох. Он всегда готов, если ты понимаешь, о чем я.

Я понимала, о чем она.

— А что-нибудь слышно о парне, с которым ты встречалась в том году? Который тебе по-настоящему нравился?

Она продолжала жевать и даже не взглянула на меня.

— О каком парне?

— Пенни, ты же говорила мне о нем. Ты говорила, что вас познакомил кто-то из друзей и вначале у вас были чисто платонические отношения, которые потом переросли в роман. И этот роман плохо закончился.

— Ах этот… — Как ни в чем не бывало, она продолжала ковырять вилкой морского окуня. — Нет, мы с ним больше не разговаривали. Ведь у нас все плохо закончилось, как ты верно заметила.

— Кем он был? — спросила я, притворяясь, что ем, но на самом деле просто гоняя гриб по тарелке.

— Художником, — ответила она. — Признаться, я потом долго не могла прийти в себя. Он отличался от большинства мужчин, с которыми я встречалась.

— Художник… — повторила я. — Как интересно! Вас познакомила Изабелла?