слова, он медленно приближался к Рандверу. Тот спокойно ждал; едва Вегард подошел на расстояние вытянутой руки, как Рандвер коротко двинул ему в челюсть. На лице его было презрение: помешанный какой-то!

Вегард, более легкого сложения, опрокинулся навзничь, но тут же вскочил. На разбитых губах заблестела кровь, взгляд стал сосредоточенным и отстраненным, как у людей, смотрящих в глаза смерти.

Внезапно он выбросил вперед правую руку: упав, он успел зачерпнуть с земли горсть песка и сора. Все это полетело Рандверу в глаза; отшатнувшись, на миг тот зажмурился. Но даже так он не растерялся: пока Вегард падал, Рандвер выхватил из-за пояса секиру и теперь отмахнулся вслепую, стремясь если не зацепить, то хотя бы отогнать противника и выиграть несколько мгновений, чтобы проморгаться.

Но Вегард, опытный ничуть не менее, ждал именно этого и ловко поднырнул под удар. Снефрид даже не успела заметить, как в руке у него оказался вынутый из ножен ударный нож. Клинок блеснул – Вегард всадил его Рандверу под дых, снизу вверх. Выдернул и всадил туда же еще раз.

У Рандвера подломились колени, он выронил секиру и навалился на Вегарда, цепляясь за его одежду в тщетной попытке устоять. Вегард отпихнул его и обернулся. У Снефрид глаза еще сильнее расширились от ужаса: с кровью на губах и в бороде, с окровавленным длинным ножом, с искаженным яростью лицом, Вегард сейчас совсем не походил на того сдержанного, приличного человека, который пришел наниматься на стижку овец и был со всеми очень вежлив.

– Н-ну вот… – выдохнул он, почти спокойно, лишь чуть задыхаясь от усилий. – Женщина… Отдай мой ларец, иначе то же будет и с тобой. Я не уйду ни с чем.

Рандвер лежал лицом вниз, скорчившись, не шевелился и не издавал ни звука. С клинка падали наземь кровавые капли. Взгляд Вегарда, устремленный на Снефрид, сам был как клинок – прямой, твердый, без всякого выражения, направленный на одно – на убийство. Он долго сдерживал свои порывы и привычки, но раз уж его вынудили взяться за оружие, больше его ничто не остановит на пути к цели.

Завизжала у нее за спиной Мьёлль. Взгляд Вегарда невольно скользнул туда, и Снефрид опомнилась. Она метнулась к двери, втолкнула впереди себя Мьёлль, заскочила сама, захлопнула дверь и задвинула засов. Мьёлль копошилась у нее под ногами – Снефрид толкнула ее слишком сильно, и она упала.

На дверь снаружи обрушился удар. Затрещало дерево. Перепрыгнув через Мьёлль, Снефрид вспугнутой ланью кинулась в женский покой – запереть наружную дверь в его дальнем конце, пока Вегард о ней не вспомнил. Это ей удалось, и в это время через дымовое оконце со двора донеслись крики нескольких голосов – изумленные, испуганные, бранные. Оконце было слишком высоко, чтобы выглянуть, но Снефрид узнала голоса своих работников. Надо думать, они закончили с могилой и вернулись к дому как раз вовремя, чтобы увидеть, что происходит.

Снефрид припала к двери ухом.

– Ётуна мать!

– Гля, у него нож!

– Берегись!

– Держи!

– Да он бешеный!

– Бей, бей!

– Ах ты тролль немытый!

Слышалась какая-то возня, потом кто-то постучал в главную дверь.

– Снефрид! Мьёлль! Женщины! – кричал там знакомый встревоженный голос. – Вы живы? Откройте, не бойтесь.

Снефрид открыла дверь, перед которой стояла, и увидела во дворе четверых – своих работников, Рандвера на земле, и Оттара на коленях возле него. Вегарда нигде не было видно, его мешка тоже, зато валялись две лопаты. Рандвер уже лежал лицом вверх – Оттар перевернул его, – но не шевелился, на рубахе под грудью темнело огромное кровавое пятно, на земле тоже была кровь.

Коль стучал в дверь теплого покоя, и мужчины не сразу заметили Снефрид, показавшуюся из пристройки. Она подбежала к Рандверу и опустилась на колени с другой стороны.

Суровое лицо Оттара сразу дало ей ответ.

– Он – все… – выдавил потрясенный Оттар. – Под дых… Такой удар… Безнадежно. Умер сразу.

– Да мы уже назад шли, как услышали – вы кричите! – горячо рассказывал взволнованный Барди, направляясь к ней. – Вбегаем – эти двое тут. Он нас увидел, ножом вот так взмахивает, рожа как у волка! Я кричу – лопатой ему вдарь! Мы к нему! Нас трое, он один! Мешок схватил, к воротам – только и видели! Будто тролль в землю ушел!

Снефрид села наземь возле тела и закрыла лицо руками. Прижала ладони так крепко, как только могла. Она не хотела ничего видеть, ничего слышать. Рандвер мертв – в это она поверила сразу. Сама Хель стояла возле нее и жадно хватало одного человека за другим. Хравнхильд, отец, Рандвер – три близких ей человека за несколько дней! На жизнь ее обрушился камнепад, выкашивая всех подряд. Казалось, прямо из воздуха сейчас вылетит стрела и пронзит ее саму.

– Нужно объявить об убийстве! – сказал Оттар и, встав на ноги, попытался поднять Снефрид. – Не бойся, он убежал и больше здесь не покажется. Я сегодня же объявлю хёвдингу. У этого человека были родичи? Ты знаешь, где их найти? Если боишься, забирай служанку и поедем к нам. У нас еще четверо мужчин в доме, там тебя никто не тронет. А еще лучше я отвезу тебя к хёвдингу. Там бы будешь в полнейшей безопасности. Так даже лучше – сама все ему расскажешь. А чего этот негодяй от вас хотел?

– Мне он сразу не понравился, – заметил Коль.

Увлеченный свершившимся на его глазах убийством, Оттар позабыл, что в Оленьи Поляны его привела горькая весть о кончине Асбранда. Но Снефрид об этом помнила и потому никак не находила в себе сил подняться с земли.

* * *

В доме остались лишь два покойника, живые уехали. Снефрид наскоро собрала самые ценные вещи, посадила Мьёлль на лошадь позади себя. Ларец, завязанный в мешок, она, разумеется, взяла с собой. Коль и Барди вдвоем сели на лошадь Рандвера. Решили, что сразу поедут в Лебяжий Камень и обо всем расскажут хёвдингу, а завтра оттуда приедут мужчины с подкреплением и похоронят обоих – Асбранда и Рандвера. Пока не миновали окрестности Оленьих Полян, Оттар ехал впереди, бдительно оглядывая лес у дороги. Никогда еще на его памяти такого не случалось, чтобы пришлый бродяга у людей на глазах убил человека!

Снефрид была так измучена – в последние дни ей очень мало удавалось поспать, – что пришлось сделать привал в Искристом Ручье. Добрались до места вечером, но солнце все еще светило. Оттар коротко рассказал, что случилось. Изумленная Тордис, сестра хозяина, даже не стала говорить, что Снефрид сама