– Ну что, поехали, – обратился Гиоргис к Марии. – Доктор уже сказал все, что нам следовало знать.

– Да, спасибо, доктор, – ответила девушка.

На нее вдруг снизошло полное спокойствие: неопределенность кончилась, и теперь она точно знала, что ей надлежит делать и где пройдет остаток ее жизни. Она будет жить не с Маноли под Элундой, а совсем одна и на Спиналонге. Мало того, она ощущала нечто вроде облегчения: ведь теперь ее будущее стало таким понятным!

Кирицис встал, чтобы проводить их, и открыл перед ними дверь кабинета.

– И еще одно, – сказал он. – Некоторое время назад я снова начал переписываться с доктором Лапакисом, а скоро собираюсь возобновить свои поездки на Спиналонгу. Таким образом, я буду принимать участие в вашем лечении.

Марии и Гиоргису было понятно, что доктор пытается хоть как-то приободрить их, но должного эффекта его слова не возымели.

Отец с дочерью вышли из больницы на свет яркого послеполуденного солнца. Вокруг сновали какие-то люди, которые понятия не имели о горе, вновь постигшем семью Петракис. Жизнь текла своим чередом, и то, что произошло с Марией, никак не влияло на мир, в котором она жила. Как же Мария завидовала всем этим людям с их мелкими бытовыми проблемами, которые лишь несколько дней назад были частью и ее жизни, а теперь навсегда остались в прошлом! Всего лишь за один час жизнь ее и ее отца полностью изменилась. Они приехали в госпиталь, лелея в душе надежду на лучшее, но теперь надежды не осталось.

Говорить было не о чем, поэтому первая половина поездки назад прошла в полном молчании. Наконец Мария спросила:

– Кому мы скажем первому?

– Сначала мы должны все рассказать Маноли, потом Анне и Вандулакисам. После этого необходимость что-то рассказывать остальным отпадет сама собой: все и так будут знать.

Они обсудили то, что нужно сделать до переезда Марии на Спиналонгу. Этих дел было совсем немного: до свадьбы оставалось мало времени и почти все было готово к ее отъезду из отчего дома.

Подъехав к дому, они увидели автомобиль Анны. Меньше всего на свете Марии сейчас хотелось видеть сестру – с гораздо большим удовольствием она поговорила бы с Фотини. Однако Анна оставила у себя ключ от дома, и избежать встречи с ней было невозможно. Уже почти стемнело. Анна сидела в полумраке, дожидаясь их возвращения. Заметив угрюмые лица сестры и отца, она сразу поняла, какие новости они привезли.

– Ну что, какой результат? – требовательно спросила она.

– Положительный.

Это слово на миг сбило Анну с толку. Если результат хороший, почему такие мрачные лица? Она и сама не знала, какой исход был бы лучшим для нее. Если бы у сестры не обнаружили лепру, она вышла бы за Маноли – для Анны этот вариант был нежелательным. Но если бы у Марии все же нашли лепру, это неизбежно повлияло бы на положение Анны в семействе Вандулакис. Вандулакисы рано или поздно узнали бы, что Мария была не первым представителем фамилии Петракис, которому пришлось переехать на Спиналонгу. Ни то, ни другое ее не устраивало, но из двух зол всегда есть меньшее.

– И что это означает? – поинтересовалась Анна.

– У меня лепра, – ответила сестра.

Эти слова прозвучали как приговор. Даже Анна не нашла что ответить. Все они отлично понимали, что означает такой диагноз, и необходимости обсуждать что-то не было.

– Я сегодня же поговорю с Маноли, – решительно заявил Гиоргис. – А завтра повидаю Александроса и Элефтерию. Надо как можно быстрее предупредить их всех.

С этими словами он вышел из комнаты. Его дочери некоторое время сидели вместе, но ни о чем не говорили. Анна раздумывала, стоит ли что-то рассказывать свекрови и свекру еще до того, как с ними поговорит Гиоргис. Возможно, если она сама сообщит им правду, это смягчит удар?

Несмотря на то что было уже довольно поздно, Гиоргис знал, что найдет Маноли в баре. Подойдя к молодому человеку, он не стал говорить обиняками, а сразу перешел к делу.

– Маноли, мне нужно поговорить с тобой, – сказал он.

Они сели за столик в дальнем углу бара, где их никто не мог услышать.

– У меня плохие новости. Боюсь, Мария не сможет выйти за тебя.

– А что случилось? Почему? Да говорите же!

В голосе Маноли слышалось искреннее недоумение. Он знал, что Мария вот уже несколько дней плохо себя чувствует, но решил, что ничего серьезного у нее быть не может.

– Расскажите, что произошло! – повторил он.

– У Марии нашли лепру.

– Лепру?! – прорычал Маноли.

Это слово громом разнеслось по бару, заставив всех посетителей замолчать. Впрочем, лепра была для жителей Плаки самой обыденной вещью, и вскоре гул голосов возобновился.

– Лепра… – уже тише повторил Маноли.

– Да, лепра. Послезавтра я отвезу ее на Спиналонгу.

– А как она заразилась? – спросил молодой человек, которого мгновенно охватила тревога за собственное здоровье.

Что мог ответить Гиоргис? Что лепра может в течение многих лет дремать в организме, не проявляясь абсолютно никакими симптомами, и что, скорее всего, Мария заразилась от матери? Мысли Гиоргиса перешли на Анну и на те последствия, которые могло иметь это известие для нее. Вероятность того, что она тоже когда-нибудь заболеет проказой, была бесконечно мала, но Гиоргис знал, что в этом еще надо убедить Вандулакисов.

– Я не знаю. Но не думаю, что кто-то мог заразиться от нее, – ответил он вслух.

– Даже не знаю, что сказать. Какая ужасная новость!

Маноли передвинул свой стул подальше от Гиоргиса. Он сделал это неосознанно, тем не менее его жест говорил о многом – от такого человека вряд ли стоило ждать слов утешения. Гиоргис смотрел на своего несостоявшегося зятя, словно видел его впервые. Маноли совсем не выглядел как жених, убитый известием о том, что свадьба с девушкой его мечты не состоится. Да, он был потрясен, но не более того.

Ему было грустно, что для Марии все сложилось так неудачно, однако это не было концом его мира. Маноли любил Марию, но за свою жизнь он страстно любил и с десяток других женщин, и не приходилось сомневаться, что рано или поздно его чувства найдут себе другой предмет. Мария не была его единственной, настоящей любовью – по правде говоря, он вообще не верил в это понятие. По его представлениям, любовь была чем-то вроде товара, и если ты от рождения щедро наделен способностью любить, то у тебя всегда остается кое-что в запасе для следующих женщин. Бедная Мария! Насколько было известно Маноли, лепра являлась ужасной смертельной болезнью, но ведь если бы Мария обнаружила ее у себя чуть позже, он и сам мог ею заразиться! Боже упаси…

Мужчины поговорили еще некоторое время, и Гиоргис поднялся, чтобы идти домой. Завтра ему надо было встать очень рано: следовало навестить Александроса и Элефтерию.

Когда на следующее утро он приехал в дом Вандулакисов, те уже дожидались его. Заметно нервничавшая служанка проводила его в гостиную, где с каменными лицами сидели Александрос, Элефтерия, Андреас и Анна.