— Быть может, нам следует, так сказать, перейти к делу?

— Поэтому мы и сидим на улице, — неожиданно произнес Конрад.

— Я из-за вас опять теряюсь в догадках, — ответил Фредерикс и прищурился, читая меню. — Пожалуй, закажу морского окуня. — Он подозвал официанта, который затаился в уголке, укрываясь от ветра. — Вы уверены, что это тихоокеанский морской окунь?

Когда заказы были сделаны, а официант торопливо вернулся в тепло внутренней части ресторана, Вивьен заговорила.

— Проблема заключается в том, — сказала она, обводя пальцем почти прозрачное круглое пятно белого вина на скатерти, — что современные дети ничего не записывают. Они разговаривают — и еще как! — и вместе ходят по Сети, но ничего не записывают.

— Да? — отозвался Фредерикс.

— Нам пришлось изрядно потрудиться, когда мы решили выяснить, чем занимался Орландо, — сказал Конрад Гардинер. — В Сети. Но теперь мы считаем, что причина всего случившегося с нашими детьми находится там.

— Этого не может быть, — безжизненно произнесла Энрика Фредерикс. — Сеть так не действует на людей. Врач нам сказал. Если только кто-то не… запустил в них «заряд». — На ее лице отразились страдание и гнев. — Он ведь именно так сказал? «Запустил в них заряд»?

— Возможно, причина в этом, — согласилась Вивьен. — Но даже если так, то это был такой «заряд», о котором врачи никогда не слышали. В любом случае на человека надо воздействовать зарядами несколько лет, чтобы добиться подобного эффекта… нет, даже в этом случае результат будет другим. Послушайте, вы же сами говорили, что не можете отключить Сэм. Она кричит, сопротивляется, и вам приходится вставлять шунт на место. То же самое и с Орландо, за исключением того, что он настолько болен, что мы можем оценить его реакцию лишь по показаниям мониторов. Мы говорили на эту тему с неврологами, нейропсихологами, обращались в центры по избавлению от зарядной зависимости… куда только могли. Но никто даже не слышал о подобном. Вот почему мы связались с вами.

Официант принес салаты и закуски. Рэмси взглянул на свою отбивную и нахмурился. Наверное, уже пора всерьез задуматься о здоровье. Даже сейчас, с появлением клонированных трансплантатов нового поколения, очередь на операцию по пересадке сердца растянулась на милю. Надо было заказать зеленый салат.

Он отодвинул тарелку с отбивной.

— Простите мне мою нетерпеливость, — сказал Джалил Фредерикс, — но похоже, я сегодня обречен играть эту роль. В чем смысл нашей встречи? Мы и так все это знали, хотя и не в таких подробностях.

— А в том, что все мы знаем: с вашей Сэм и нашим Орландо что-то случилось. Но мы не считаем это случайностью.

Фредерикс приподнял бровь:

— Продолжайте.

— Мы сделали все, что смогли, чтобы открыть все файлы Орландо в его системе. Вот почему нас привело в такое отчаяние, что дети в наше время даже не пользуются электронной почтой, как это делали мы. Остались адреса, но никаких достойных упоминания архивов. А еще больше дело затрудняет тот факт, что агент удаляет или перемещает файлы. По сути это одно из последствий, которое нас тревожит.

Заинтригованный Рэмси подался вперед:

— Почему?

— Потому что такого не должно быть, — ответил Конрад. Он пил только воду и сделал паузу, чтобы сделать долгий глоток. — Когда это произошло, мы «заморозили» домашнюю систему… точнее, всю ее часть, которая принадлежала Орландо. А агент Орландо может перемещать файлы, невзирая на наш запрет, только в одном случае — если Орландо дал ему на это разрешение, и… короче, вы его видели. Тогда почему эта штуковина до сих пор перемещает одни файлы и удаляет другие? Он даже спрятался, поэтому мы не можем его отключить, не уничтожив всю систему и не потеряв все имеющиеся у нас доказательства того, что произошло с Орландо. Фактически его агент полностью «ушел в самоволку». По дому он перемещался в теле робота, но оно тоже исчезло. И тогда, в больнице, мне как раз и показалось, будто я его увидел. — Гардинер покачал головой. — У меня от этого просто мурашки по телу бегают.

— Все равно не поняла, — печально произнесла Энрика. — Почему это происходит? Если кто-то прячет файлы, или уничтожает их, или еще что-то с ними делает, то зачем?

— Мы не знаем. — Вивьен покатала по тарелке корешок сельдерея. — Но прежде чем файлы исчезли, мы успели увидеть достаточно и узнали, что Орландо связывался с какими-то странными людьми. Он был… он очень, очень умный мальчик. Все свое время проводил в Сети. Вот мы и хотим выяснить, где в Сети он бывал, что там делал и с кем. И мы не желаем, чтобы кто-либо узнал о том, что мы пытаемся это сделать, поэтому мы и сидим сейчас на улице в незнакомом ресторане.

— И от нас?.. — медленно проговорил Фредерикс.

— Нам нужны ваши файлы. Сэм и наш сын чем-то занимались вместе. Кто-то или что-то испортил нашу систему, несмотря на наш категорический запрет. Ваша же может оказаться еще нетронутой… и в любом случае вы обязаны узнать правду, даже если считаете нас сумасшедшими. Но нам нужны ваши файлы. Точнее, файлы Сэм, — Вивьен пронзила мистера Фредерикса на удивление гневным взглядом. — Мы хотим узнать, кто проделал такое с нашим сыном.

Вивьен и Джалил сцепились взглядами. Остальные наблюдали за ними, дожидаясь развязки, но Рэмси уже знал, чем кончится эта встреча. Он откинулся на спинку стула, охваченный одновременно возбуждением и отчаянием. Получается, что они не сумасшедшие. И у них есть воистину интересная головоломка, которая может обернуться пустышкой, но игнорировать которую ни в коем случае нельзя. Разумеется, это означает серьезные расследования, множество нюансов и подробностей, и набор очень трудных проблем, которые необходимо решить.

Похоже, ему предстоит провести за работой намного больше времени.

Ольга Пирофски положила в сумку последнюю дыню и направилась к кассе. Можно заказать что угодно с доставкой на дом, но есть все же нечто особое в том, как берешь фрукт в руки, прежде чем его купить. Это связывает тебя незримой ниточкой с чем-то таким, что человечество уже почти утратило.

Как и всегда, домой она пошла по Кинмаунт-стрит, проходя под эстакадой с рельсами, по которым пригородные поезда на магнитной подушке ходили на юг, к Торонто. Сегодня Джунипер Бэй купался в солнечных лучах, и их тепло приятно ласкало затылок.

Она остановилась, хотя и обещала себе не делать этого (но знала, что сделает), перед магазином детских товаров. В витрине резвилась стайка голографических малышей, и симпатичные младенцы-фантомы демонстрировали симпатичные наряды. Полдень только-только миновал, поэтому почти все реальные дети находились в школах, а по магазину прогуливались немногочисленные папаши и мамаши.

Ольга наблюдала через витрину, как они уверенно переходят от прилавка к прилавку, иногда останавливаясь, чтобы успокоить своего капризного малыша, обменяться шутками или вопросом, полностью живя настоящим — настоящим, в котором счастливые родительские хлопоты будут продолжаться вечно и в котором нет сомнений, что все купленное месяц назад сегодня уже стало мало. Ольге захотелось ударить по витринному стеклу и предупредить их, чтобы они ничто не принимали за должное. Когда-то она думала, что станет одной из беспечных мамаш, из этих пугающе жизнерадостных и счастливых людей, но сейчас ощутила себя замерзшим бездомным призраком, с завистью наблюдающим через окно за красивой жизнью в доме.