Очертания Байрона мгновенно замерцали. Она фактически могла видеть дерево позади туманной фигуры, а затем он обрел тело и плотность, становясь элегантным мужчиной-карпатцем. Он оторвал свой взгляд от земли, чтобы встретиться с ледяным черным и пристальным взглядом Жака.

— Мы были друзьями в течение многих столетий, Жак. Я не могу вспомнить время, когда бы мы не были вместе. Это так странно и грустно — то, что ты смотришь на меня и не узнаешь.

Шиа позади Жака неловко помялась. Горе Байрона казалось больше, чем можно было вынести. Она хотела заговорить с ним, попытаться ослабить его страдания.

«Не смей!» — В голове прозвучала точная команда, он не принял бы никакого аргумента против.

Жак оставался неподвижным, словно был сделан из камня. Слова Байрона, казалось, вообще не касались его.

Байрон пожал плечами, его красивое лицо искривилось от боли.

— Когда мы думали, что ты мертв, то искали тело. Сначала месяцы, потом годы. Ты всегда был в наших мыслях. Ты был моей семьей, Жак, моим другом. Было трудно научиться полному уединению. Грегори, и Михаил, и даже Эйдан пережили столетия, потому что, несмотря на свое одиночество, у них была связь, якорь, удерживающий их в течение холодных столетий. Ты был моим якорем. Как только ты ушел, мне стало очень трудно.

Жак остался настороженным, Шиа пошевелилась за его спиной.

«Разве ты не слышишь его горе? Он обращается к тебе. Даже если ты не помнишь его, помоги ему».

«Ты не знаешь, перевоплотился он или нет», — выговорил ей Жак. — «Ты сама почувствовала присутствие, вампир может создавать иллюзию чистоты, когда ему что-то надо. Стой за мной!»

— Мне только хотелось сказать тебе, я рад твоему возвращению и счастлив, что ты нашел свою Спутницу жизни. Я поступил неправильно, позавидовав. Мне следовало быть более осторожным в оценке того, что я не понимал. — Байрон провел рукой по своим темным волосам. — Я на некоторое время уйду. Мне необходимо найти силу, чтобы выжить в последующие годы.

Жак медленно кивнул.

— Я собираюсь к целителю, чтобы попытаться возместить ущерб, нанесенный мне. Я заметил, что отношения между Грегори и Михаилом очень тесные, несмотря на то, что у последнего есть Спутница жизни. Мне бы хотелось, чтобы было так, как ты сказал. Когда я вылечусь, мы смогли бы возобновить нашу дружбу.

Дикие порывы ветра утихли. Дождь превратился в один сплошной гул, и воздух все больше становился угнетающим. Байрон устало кивнул и улыбнулся бледной тенью улыбки, которая не осветила его глаза.

— Я желаю всего самого наилучшего для вас обоих, я надеюсь, что у вас будет много детей. Попытайтесь зачать девочку… для меня.

— Когда ты вернешься? — спросил Жак.

— Когда буду готов. — Очертания Байрона стали меняться и исчезать, становясь прозрачными, так что они могли смотреть через них.

Тело Жака напряглось, он плавным, едва заметным движением присел ниже, находясь в готовности. Инстинктивно Шиа попятилась, чтобы дать ему больше места. Это оказалось хорошей идеей, показать свое предупреждение. Жак не мог ослабить свою защиту, чтобы позволить Шиа помчаться успокаивать Байрона своим состраданием. Она вдохнула ночной воздух, внезапно впадая в уныние, всмотрелась в безразличное лицо Жака. Он, казалось, ничего не заметил, сконцентрировав свое внимание на тумане, плывущем далеко от него. Что он почувствовал? Если ее тревогу вызвал не Байрон, то почему Жак не чувствовал этого? Ее аналитического склада ум исследовал данный вопрос. Шиа предположила, что Жак не смог ощутить этого, так как его ум был сильно изранен.

— Мы должны уйти отсюда другим путем, Шиа. Мы не можем остаться в доме. — Жак поймал ее руку и потянул ее через деревья. — Это больше небезопасно.

У Шиа было такое ощущение, что кто-то злорадно усмехается. Тихо смеясь, мрачно, удивленно. Она покачала головой, пытаясь успокоить разыгравшееся воображение, напуганная тем, что у нее появились галлюцинации.

«Жак?» — Ее голос дрожал от неуверенности.

Его пальцы напряглись вокруг ее руки.

— Не стоит волноваться, мы найдем подходящее убежище. Я не позволю, чтобы ты поранилась. — Он притянул ее руку к своему теплому рту с нежностью. — Ты чувствуешь упыря. Это Байрон?

— Я не знаю, Байрон ли это. Я только чувствую рядом какое-то зло. Давай уйдем с этого места, пойдем в город с его ярким светом и большим количеством людей.

Он обнял ее защитным жестом и приноровился к ее походке. Инстинктивно он понимал, как уязвимы они будут в городе. Они были карпатцами, а не людьми. Глубоко вдохнул, медленно выдыхая, надеясь выиграть время, чтобы верно подобрать слова.

— Если вампир обратил на нас свое внимание, то мы только подвергнем опасности невинных людей. Они очень слабо могут сопротивляться упырям.

— Он следит за нами, Жак. Я знаю, ты его не чувствуешь, но вампир там.

Жак верил ей. Еще раз он просмотрел эпизод в ее голове, услышал жуткий звук ядовитого смеха, отдающийся эхом в ее голове, и мягко выругался.

— Когда Байрон встретил тебя в деревне, ты точно уверена, он не пил у тебя крови?

— Я бы сказала тебе. Он нагнул свою голову ко мне, я могла ощущать даже его дыхание на своей шее, его зубы коснулись кожи, но я резко отшатнулась от него. Байрон только оцарапал мне кожу. — Она потрогала маленький след, как булавочный укол. — В любом случае, он извинился перед тобой. Разве ты не видел его печаль? Это разбило мне сердце.

Его рука мгновенно напряглась, он наклонился и поцеловал ее в макушку.

— Ты такая сострадательная, любимая, и очень доверчивая. Вампир, может казаться воплощением красоты и правдивости.

Она пошла быстрее, чтобы не отставать от него.

— Мне так не кажется, Жак. Я увидела красоту в тебе, хотя ты казался монстром. Я знала, что есть что-то еще, невидимое моему глазу. Мне кажется, я смогла бы узнать зло.

— Это было наше взаимное притяжение, что ты почувствовала. Мы Спутники жизни, призванные быть вместе, а не порознь.

— Называй это, как тебе нравится, но мне кажется, я знаю, является ли Байрон плохим. Я чувствую, как за ними следят. С ненавистью.

— Только Грегори давал тебе кровь. И я.

— На твоем месте я не стала бы вспоминать, как ты вынудил меня взять кровь у целителя. — Она отошла от него, раздражаясь все больше и больше. — Как ты мог так поступить?

Выражая мужское превосходство, он мельком глянул на нее.

— Твое здоровье стоит на первом месте, перед гордостью. — Но правда состояла в том, что ему было стыдно за то, что он сделал за нее этот выбор, и все же он был благодарен, что все закончилось, и она уже не такая ослабшая, как была.

— Так говоришь ты. Я надеюсь, что ему пришлось потратить много времени, чтобы вылечить ту рану. И не разговаривай со мной больше, потому что ты снова становишься высокомерным, а я этого терпеть не могу. — Она споткнулась, ее ноги уже устали.