– Да? Любопытно! – Государь явно старался скрыть волнение, но это у него плохо получалось. Он сделал большой глоток кваса из кружки. – Это что же, в России случится своя якобинская революция… – задумчиво произнёс он скорее с утвердительной, нежели вопросительной интонацией.

– Можно сказать и так, только размах будет куда серьёзнее. Вся эта революционная пена появилась на дрожжах Первой мировой войны, которая начнётся в 1914 году. Официальным предлогом для начала военных действий стало убийство в Сараево эрцгерцога Австро-Венгрии Франца Фердинанда студентом Гаврило Принципом. Россия вступит в союз с Англией и Францией, противостоять нашей Антанте будет Тройственный союз: Германия, Австро-Венгрия и Италия. Правда, позже Италия перейдёт на сторону Антанты. Ещё позже в войну вступят Соединённые Штаты Америки. У британских и американских банкиров и промышленников был свой интерес в этой войне – разрушение старого мирового порядка, свержение монархий, развал Российской, Германской и Османской империй и захват новых рынков. В общем, ничем хорошим для России это не закончится, война выжмет из страны все соки, голод и разруха приведут к революции большевиков. А спонсировать революционеров будут из-за рубежа, и не только Британия с Америкой, но и Германия.

Император вздохнул и кивнул – мол, продолжайте.

– В общем, была… будет Гражданская война, большевики её выиграют, и образуется СССР.

– Что за сэсэр? – вклинился Александр Христофорович.

– СССР. Союз Советских Социалистических Республик. В 1924 году Ленин скончается, и у руля страны встанет Иосиф Виссарионович Сталин. Бывший абрек, разбойник, ставший революционером и в итоге вписавший своё имя в историю. На методы его правления существуют разные точки зрения. Одни говорят, что он принял страну с сохой, а сдал с ядерной бомбой…

– Это ещё что такое?

– Ядерная бомба? Самое страшное оружие, которое когда-либо изобретало человечество. Было испытано в 1946 году американцами на японских городах Хиросима и Нагасаки. Но там ещё была небольшая мощность. В моё время одной атомной бомбой можно было уничтожить целый город с населением тысяч в сто человек. Сиречь от N-ска не осталось бы и следа, – пояснил он побледневшему императору. – Следом за изобретением ядерной бомбы появились термоядерная, водородная, нейтронная, вакуумная и даже графитовая. Правда, последняя предназначена для воздействия на электрические цепи и жертв за собой не влечёт. Зато другие влекут, и ещё как. А после ядерного взрыва воздух, почва и вода заражаются радиацией, как следствие – гибель живых существ или мутация их потомства. Рождаются уроды, многие умирают от злокачественных опухолей.

Николай Павлович слушал, и его лицо медленно покрывалось пятнами.

– Как?! Как человечество могло до этого дойти?

– Согласен, некоторым правителям самое место в дурдоме, то бишь в доме умалишённых. Один начал – второй подхватил, мол, мы тоже сумеем себя защитить. И понеслось! А ведь атом может быть и мирным. Построили же атомные ледоколы, атомные электростанции… На одной такой, правда, пожар случился в 1986 году, там почти всю Украину накрыло радиоактивным облаком, да и на Россию ветром занесло. Отсюда опять же скачок онкологических заболеваний, то есть рост числа злокачественных опухолей… Так вот, о Сталине. Кто-то его превозносит до небес, а кто-то считает величайшим негодяем в истории наряду с Гитлером…

– А это кто такой? – спросил Бенкендорф.

– Гитлер-то? Погодите, и до него доберёмся…

Вобщем, посиделки в предбаннике затянулись допоздна. Несколько раз заглядывал Евсеич, потом сам Муравьёв-Афинский, но всех их государь выпроваживал, чтобы не подслушивали. Только попросили одеял, так как к вечеру стало прохладнее. Николай I да и Бенкендорф – оба пребывали под сильнейшим впечатлением от рассказа Копытмана. Задумчивость сквозила в их лицах, заставляя окружающих – и градоначальника в первую очередь – теряться в догадках, что же такое в бане происходит.

Государю хотелось знать о будущем как можно больше. Пётр Иванович более-менее подробно рассказал о Великой Отечественной войне, о передаче Крыма Хрущёвым Украине в 1954 году, денежной реформе 1961 года, покорении космоса, эпохе «застоя», гнили в партийной верхушке, развале СССР, пьяно отплясывавшем Ельцине, пришедшем ему на смену Путине, заснувшем на открытии Олимпиады премьер-министре, киевском майдане, возвращении Крыма в «родную гавань», западных санкциях, пенсионной реформе, пошатнувшей веру людей в президента… Для некоторой разрядки добавил анекдот о Брежневе:

– Брежнев выступает на заседании: «Кто сказал, что я читаю по бумажке? Ха, чёрточка, ха, чёрточка, ха, чёрточка».

Император хмыкнул, Бенкендорф, наоборот, нахмурился.

– А что вы там упоминали об Израиле? Неужто евреи создадут отдельное государство?

– Да, с подачи Организации Объединённых Наций Декларация независимости Израиля была провозглашена в мае 1948 года. Новое государство заняло часть Палестины, что, естественно, вызывало у арабов волну негодования. Примерно год длилась война, в последующие годы Израилю постоянно приходилось конфликтовать с соседями. В 1967 году случилась Шестидневная война с Египтом, Сирией, Иорданией, Ираком и Алжиром, закончившаяся быстрой победой евреев и захватом новых территорий. В общем, так и воюют. Однако уровень жизни в Израиле был выше, чем в Советском Союзе, поэтому советские евреи, получив возможность, стали массово эмигрировать на историческую родину. Опять же, анекдот в тему… Брежнев спрашивает Председателя Совета министров СССР Косыгина: «Сколько у нас евреев?» – «Ну, миллиона два-три». – «А если мы им разрешим уехать, сколько захотят?» – «Ну, примерно миллионов десять – пятнадцать».

Тут уже рассмеялись и Николай Павлович, и его приближённый. Правда, после этого оба крепко задумались, но Бенкендорф всё же косился на государя.

– Ей-богу, голова идёт кругом от услышанного, – со вздохом подытожил Николай I. – Сударь, вы должны всенепременно изложить всё это в письменном виде. Времени у вас на это будет предостаточно.

– Надеюсь, не в застенках Петропавловской крепости? Тогда уж лучше сразу на эшафот, – не без опаски пошутил Копытман.

– Право, за кого вы меня принимаете?! – оскорбился государь. – Да, я воздал по заслугам декабристам, ввёл в армии железную дисциплину, за что меня нарекли Николаем Палкиным… Да-да, Александр Христофорович, не морщитесь, я всё знаю. Но в первом случае я был вынужден пойти на такие меры, в противном меня просто не поняли бы, и то я многих пощадил, заменив виселицу каторгой, а то и поселением. Армия же на то и армия, чтобы дисциплина в ней была железная. Иначе придёт очередной Бонапарт, и не только уже Москву возьмёт, но и всю Россию под себя положит. Так что в крепости место преступникам, а от вас, ежели всё услышанное правда – а я почему-то вам верю, – мы получаем весьма полезные знания, и в разряд преступников вы никоим образом не попадаете. Вы согласны со мной, Александр Христофорович?

– Ну разве что можно придраться к тому, что выдавал себя за чиновника особых поручений да принимал взятки от местных обывателей. Но, думаю, мы простим господину Копытину эту небольшую авантюру.