– Что случилось? – сел на диване Кит. – А?

– Я… я стала старой… – прошептала Машенька. – Мне сорок лет… Или даже пятьдесят…

Она в ужасе стояла у комода, сжимая в руке упаковку с таблетками.

– Включи свет, – зевая, сказал Кит.

– Нет! Я не хочу этого видеть!

– Тогда ложись спать!

– Это не поможет! Я старая!

– Дура, – сплюнул Кит.

Машенька метнулась в кухню и в темноте нашарила на плите чайник. Она была в ужасе. Было страшно включить свет. А если она опять увидит в зеркале старуху? Так хочется проверить, почудилось ей это или нет. И хочется, и страшно. Включить свет – значит начать все сначала. Идти в комнату со свечой, смотреть в зеркало.

– Это все бред… галлюцинации… от бессонницы, – шептала Машенька, торопливо глотая таблетки, одну, другую, третью, и запивая их водой прямо из носика закопченного чайника. – Мне это только кажется. Я не могла состариться за одну ночь… И за один день…

Она плюхнула чайник обратно на плиту и метнулась к дивану, по пути ударившись об угол. Но боли не почувствовала. Она с головой забралась под одеяло и замерла.

– Эй! – позвал из-за занавески Кит. – Что делаешь-то?

Он какое-то время подождал. Машенька молчала. Она так измучилась, что таблетки подействовали сразу. Да и доза была большой.

– Тьфу, курица! Разбудила! – разозлился Кит.

И вдруг знакомый голос позвал:

– Коля…

Он вздрогнул. В комнате было темно, хоть глаз выколи. Послышался жалобный стон. И тишина.

– Черти бы вас драли, – неизвестно кому сказал Кит и стал напряженно вглядываться во тьму. Ему показалось, что у буфета стоит кто-то в белом.

– За что ты со мной так, Коля? – прошелестело в темноте.

– Ленка, – пробормотал Кит. – Опять она. Чего тебе надо? – грубо спросил он.

– За что ты меня убил?

– Я тебя не убивал!

– Нет, это ты меня убил. Ты, Коленька…

– Ты не Ленка, – сказал Кит. – Ты Лидка, сожительница моя. Я тебя не убивал! Не я это! Сгинь, слышишь? Нет привидений. Мне по телевизору сказали.

– Это ты меня убил, Коля.

– Тебя маньяк топором зарубил. Он мне сам сказал.

– А свои мысли у тебя есть? – с иронией спросило привидение. – Что ж ты всех слушаешь, дурачок ты мой?

– Сгинь! – рявкнул Кит. – Не убивал я тебя! Ступай к себе в ад!

– Я-то пойду. Мой ад под землей, а твой на земле. Я буду гореть, а ты гнить заживо.

Кит похолодел.

– Исчезни, – взмолился он. – Не трогал я тебя. Хотел, каюсь. Но не убивал.

– А посадят, Коленька, тебя, – насмешливо сказало привидение.

– Врешь!

– Ты сам знаешь. Отсюда тебе одна дорога – в тюрьму.

– Врешь! – отчаянно закричал Кит. – Машка! Ты где? Проснись же!

– Она спит. Ты здесь один. Что, Коленька, боишься? Ты боишься…

– Ведьма… – прошептал Кит. – При жизни мучила меня, и теперь мучаешь.

– Кто кого мучил. Быдло необразованное. Хам, – насмешливо сказала женщина в белом. Совсем как Ленка.

– Исчезни… – простонал Кит.

– Нет, Коленька. Теперь тебе от меня никуда не деться. Я буду являться к тебе каждую ночь. Ты не поедешь завтра в город.

– Поеду!

– Нет. Я скажу, что будет. Ведь я теперь покойница. Я знаю будущее. Мне ТАМ все сказали. Завтра утром, едва рассветет, приедет милиция. И тебя заберут.

– Врешь!

– Я говорю правду, Коленька.

Кит застонал.

– Ты сам себя обманываешь, – не унималось привидение. – Ты убил…

– Нет!!! – Кит схватил валенок и швырнул его в женщину в белом. Из темноты раздался смех.

– Ты меня уже убил, – издевательски сказало привидение. – Можешь больше не стараться.

Кит вскочил. Привидение метнулось в кухню.

– Ты врешь, ведьма! – заорал Кит.

– Зомби! – вторил ему из маленькой комнаты внезапно проснувшийся Лева. – Всех убью!!! Монстры!!!

Но через минуту там опять стало тихо. Лева вновь погрузился в забвение, вызванное большой дозой лекарств. Кит вытер струившийся по лицу пот. У него внутри все дрожало. Сердце бешено колотилось. И тут он вспомнил о бутылке самогона, которую принес Микоша. Она так и стояла на кухне. Целехонькая.

– Надо выпить, – пробормотал Кит. – Она меня с катушек сдвинет, зараза такая. А вдруг она живая? Надо ее того… Пугануть.

Он неверными шагами подошел к выключателю и зажег свет. В комнате никого не было. Кит мутным взором оглядел буфет, платяной шкаф, темные окна. Выходит, это было видение. Женщина в белом. То ли Лидка, то ли Ленка. А может, обе сразу. Явившиеся с того света, чтобы мучить его всю жизнь, сколько ему еще осталось. Киту стало не по себе. Он бросился на кухню. Из-за занавески и не доходящей до потолка перегородки сочился свет из большой комнаты. Его хватало, чтобы разглядеть лежащую на диванчике Машеньку, накрытый для чаепития стол и даже темное пятно на полу, в том месте, где упал маньяк.

Машенька лежала неподвижно, натянув на голову одеяло.

– Эй? Ты спишь? – позвал Кит. Та молчала. – Спит. Небось таблеток наглоталась, придурошная.

Он уже приметил на столе бутылку самогона, и теперь его тянуло к ней как магнитом. Кит бросился к столу и, судорожно схватив бутылку, сделал несколько жадных глотков прямо из горлышка. Ему стало чуть легче. Он рухнул на стул и сделал еще один глоток.

– Кажись, полегчало.

Он уныло посмотрел на спящую Машеньку. В такой момент спиртного мало, требуется еще и собеседник. Киту необходимо было кому-то излить душу. Не изливать же ее привидению? Тем более оно не появлялось.

– Все бабы – суки, – мрачно сказал Кит и, сжимая в руке бутылку, двинулся обратно в комнату.

Он лег на диван и сделал еще один глоток. Потом еще. И время для него уже не потянулось, а полетело. Кит с самого утра ничего не ел, если не считать шоколадки, пожертвованной Машенькой. Ему было не до еды. Да и к спиртному он непривычен. Поэтому его пробрало. Да так, что, выпив половину бутылки, он почувствовал кураж. И даже выбежал из избы в холодные сени, где заорал:

– Где ты, ведьма?! Выходи, я тебя не боюсь!!!

Прикончив же всю бутылку, Кит захмелел так, что перестал что-либо соображать. Он был очень возбужден, и ему не спалось. С лежанки на печи выглядывала Лидка-ведьма и хохотала.

– Убью, сука!!! – орал Кит и грозил ей кулаком. Но сил подняться и врезать прямо в оскаленный в наглой улыбке Лидкин рот у него не было.