Адель распахнула дверь перед Марко, который стоял с опущенными глазами, задумчивым видом. Можно было сказать, что он тоже не выспался.

– Ты готова?

Она кивнула и схватила со стула сумочку, в которой находились письма, перевязанные белой лентой.

– Волнуешься? – спросил Марко за завтраком. – Какая-то молчаливая.

– Да, – кивнула Адель и намазала джем на хлеб. Есть совсем не хотелось, но надо. – Марко, тебе тоже надо поесть, – возмутилась она, – ты как-то неохотно это делаешь! Тебя не устраивает континентальный завтрак? Или дело в чем-то другом?

Он усмехнулся:

– Как интересно ты уходишь от ответа…

– Я ответила, что да, я волнуюсь. А ты не ответил, почему не ешь?

– Может, я тоже волнуюсь?

– Перед встречей с моим отцом? – усмехнулась Адель.

С минуту он молчал, наблюдал, как она откусила кусок тоста, внимательно смотря Марко в глаза. А потом ответил, но совсем не то, о чем думал:

– У меня предложение: может, не стоит кидать письма ему в лицо, а надо дать человеку высказаться?

– А что тут можно сказать в оправдание? – удивилась Адель. – Ты опять на его стороне?

– Как раз нет, но просто дай человеку сказать, а потом закидай его словами и письмами.

Об этих словах Адель думала, пока они ехали в сторону Прованса. Дорога была долгая, на улице стояла солнечная погода, небо без единого облачка. Она смотрела в окно и перебирала тысячи фраз. Даже слов Марко, который восхищался пейзажами, Адель не слышала.

– Ехать восемь часов. – Это все, что она услышала, и слава богу, Марко сел за руль. От нее сейчас было мало толка. – Если хочешь, можешь думать вслух.

Девушка улыбнулась и перевела взгляд на водителя:

– Если я буду думать вслух, то ты возненавидишь меня.

– Можешь попробовать, – он улыбнулся, – но у тебя ничего не получится.

Марко… Он пытался ее отвлечь, остановил машину рядом с заправкой и придорожным кафе, чтобы немного размяться и выпить кофе. Прогулка и кофеин быстро привели обоих в норму, сон прошел.

– Кстати, – произнесла Адель, наблюдая, как Марко заправляет машину, – а ты почему не спал? Мне казалось, что ты вчера устал?

Он кивнул, хотелось бы промолчать, но ответить что-то было надо:

– Думал о капитане Рено.

Это была ложь, да простит его капитан Гюстав. Марко думал о нем минут пять, соболезнуя и печалясь о потере. Остальные часы он думал о словах Адель, что она уже забыла его поцелуй. Еще бы! Ведь он сам подвел ее к этим словам! А хотелось бы знать правду, так ли это: забыла она или солгала?

Остальные полночи он думал о своих словах, о том, что просил прощения, но ни черта не жалеет о том, что ее целовал. С радостью бы повторил. Особо резкое желание возникло тогда, когда Марко остановил машину возле поля, покрытого лавандой. Проехать мимо было бы неправильным, они обязаны здесь прогуляться.

– Удивительное место, – произнесла Адель, выйдя из машины, – и запах…

– Пахнет тобой, – произнес он и привлек этим ее внимание.

– Правда?

– Да. Ты пахнешь лавандой.

Адель задумалась: никто и никогда не говорил ей о том, что она пахнет лавандой. Разве мужчины способны различать запахи?

– Ну раз уж мы коснулись запахов, то, может быть, ты назовешь мне свой запах?

Она купит этот парфюм в магазинах «Дьюти фри» и будет всю жизнь вспоминать Марко дель Боско. Этот запах ей будет напоминать небо, хотя в нем все нотки земные.

– Назову, а ты прогуляешься со мной по полю? – Марко протянул ей руку, и Адель коснулась его пальцев. Они пошли вперед, вдыхая запах чистоты, невинности и прохлады. Запах лаванды останется в их памяти навсегда, как нечто свободное, уютное и умиротворенное.

– «Кредо», – произнес Марко, чем привлек внимание Адель. А она уже так прониклась природой, что совсем забыла о его запахе. Надо запомнить! Но она никогда его не забудет.

В деревеньку Мустье-сен-Мари они заехали уже под самый вечер, когда солнце коснулось горизонта.

– Предлагаю снять номера в гостинице, а завтра утром нанести визит отцу, – предложил Марко, но Адель хотелось закончить то, что мучило ее давно.

– Ты можешь пока заняться гостиницами, а я не хочу мучиться еще одну ночь.

Их машина стояла возле деревянного забора, который ограждал небольшой дом каменной постройки.

Дом, где жил ее отец. Вернее, именно этот адрес был красиво выведен на письмах мамы. Возможно, он давно здесь не живет. Вот сейчас она это и выяснит.

Марко не хотел оставлять ее одну, он видел ее волнение, потерянный взгляд, когда Адель смотрела на дверь дома. Гостиницы подождут.

– С тобой пойти? Я могу постоять на улице возле двери, а могу зайти с тобой внутрь.

Девушка взглянула на него, боясь поверить в то, что услышала. Да, для нее зайти в этот дом волнительно, но разве это написано на ее лице? Хотя Марко пилот, он замечает каждую деталь, каждое изменение.

Он коснулся ее холодных пальцев, привлекая внимание к прикосновениям: Адель впервые не знала, что ответить. Вернее, она больше не знала, как набраться наглости и сказать ему «да». Ведь он не обязан это делать. Но автоматически кивнула.

Марко даже улыбнулся и открыл калитку, ступая по каменной кладке, аккуратно уложенной на территории двора. Он потянул за собой Адель, и она тоже улыбнулась, смотря на сплетение их рук. Но как только она очутилась возле двери, то улыбка улетучилась. От нее не осталась ни следа, и пришло волнение.

Марко смотрел на нее и ждал, когда она сама нажмет на кнопку звонка или постучит в дверь.

– Боже, я не помню, как он выглядит, – прошептала Адель.

– Поверь, когда ты его увидишь, то узнаешь.

Она взглянула на Марко, благодарная за то, что он вообще существует в этой жизни:

– Спасибо.

– Скажешь потом, когда все закончится, поднимая фужер французского вина в самом дорогом ресторане. Сегодня вечером.

Из-за волнения она не сразу поняла, что Марко только что позвал ее на свидание. Или ей показалось? Они уже ужинали в Брюсселе, но тогда это казалось естественным. А сейчас каким-то… интимным.

Кивнув, Адель решила, что тему ресторана она обсудит, как только выйдет из этого дома. Но она точно еще к ней вернется. А пока… волнение зашкалило. Ее дрожащий палец нажал на звонок, и послышался приглушенный бой. Она отошла на шаг назад, облизывая пересохшие губы, вдыхая больше воздуха, уже не ощущая прикосновения Марко – он убрал руку.

Дверь распахнулась, и перед ними предстал парень лет семнадцати-восемнадцати с темно-каштановыми волосами. Такой же цвет волос был у Элис.