легкий запах дыма.

Он настолько тонкий, что я не сразу понимаю, что именно почувствовал. Но тело реагирует моментально – волоски на загривке встают дыбом, а сердце начинает бешено стучать. Это первобытный, пугающий запах. Предупреждение об опасности.

Я бью по тормозам, резко выворачивая руль влево. Еду по длинной извилистой тропинке туда, где начинаются деревья. Меж ними стоит маленький голубой пляжный домик, который я уже видел однажды на потрепанной фотографии.

И действительно, возле дома припаркован серебристый «Мазерати». Его багажник открыт.

Я, черт возьми, знал это.

Останавливаю машину и надеюсь, что Оливер не услышал рев моего двигателя и не увидел, как я подъезжаю. Я соскальзываю с водительского сидения и прячусь за машиной, пытаясь изучить обстановку.

Отправляю короткое сообщение братьям Аиды. Я в часе езды от Чикаго, так что они не скоро сюда доберутся.

Запах дыма становится отчетливее. Кроме того, за шелестом деревьев на ветру мне кажется, я различаю треск горящей древесины. Свет в доме погашен, но в задней части дома можно заметить тревожное оранжевое свечение.

К черту все, я не могу ждать. Если Аида там, я должен ее вытащить.

Я бегу к дому, стараясь держаться пониже, и достаю пистолет. Впрочем, я опасаюсь пользоваться им в темноте, не зная, где находится Аида. Даже случайная пуля, пробившая стену, может ненароком попасть в нее.

Обхожу дом, заглядывая в окна, но там не видно ни зги, так что я пытаюсь открыть заднюю дверь. Она не заперта. Как только я открываю дверь, оттуда вырывается облако густого черного дыма, и мне приходится наклониться еще ниже, одновременно прикрывая лицо предплечьем в попытке заглушить кашель.

Приток свежего воздуха подпитывает пожар. Я слышу, как он всасывает кислород, становясь горячее и больше. Кухня охвачена пламенем, шкафы, столешницы, пол и потолок – все в огне.

Пытаясь его обойти, я спотыкаюсь обо что-то относительно мягкое. На секунду меня охватывает надежда, что это Аида, но я понимаю, что это всего лишь старый матрас.

Я хочу позвать ее, но не могу рисковать и привлекать внимание Оливера, где бы он ни был. Стараюсь обыскать первый этаж насколько это возможно, учитывая дым и темноту, мешающие мне добраться до кухни и коридора за ее пределами.

Аида должна быть наверху. Должна, иначе все это место сгорит дотла, прежде чем я отыщу ее, и я не могу даже думать об этом.

Так что я натягиваю рубашку на нижнюю часть лица и бегу вверх по лестнице, думая лишь об Аиде.

Как только я поднимаюсь, Оливер нападает на меня сбоку со всей скоростью и мощью атлета, которым он когда-то был. Он врезается в меня с такой силой, что мы влетаем в противоположную стену, проваливаясь сквозь гипсокартон. Мой пистолет, вращаясь, летит по коридору, ударяется о дверной косяк и исчезает в одной из комнат.

Оливер бьет меня обоими кулаками, беспорядочно нанося удары по голове и телу. К несчастью, один из его ударов приходится прямо на мою любительскую аппендэктомию. Швы расходятся, и я реву от боли.

Он на дюйм ниже меня, но тяжелее фунтов на тридцать. Да и к тому же участвовал не в одной университетской драке.

Впрочем, Касл не тренированный боец. Отойдя от первого шока и стремительного нападения, я принимаю стойку и отражаю несколько тычков, чтобы затем ударить его в живот и в челюсть.

Оливер словно не замечает ударов. Его едва можно узнать – волосы спутались, в глазах безумный блеск, а под носом, вокруг рта и подбородка, запеклась стекающая кровь, образовав какую-то жуткую козлиную бородку.

– Где она, гребаный ты психопат? – кричу я, занося кулаки.

Оливер размазывает по лицу тыльной стороной ладони свежую кровь из носа.

– Она принадлежала мне первому и будет принадлежать мне последнему, – рычит он.

– Она никогда не была твоей! – кричу я.

Оливер снова бросается на меня, хватая за колени. Он настолько безрассуден и разгорячен, что сбивает меня с лестницы. Мы летим кувырком, и я стукаюсь головой о ступеньку.

Каслу, впрочем, достается сильнее. Он оказывается снизу, когда мы достигаем подножия лестницы, и вырубается – или только делает вид.

Дым в воздухе стал еще гуще. Я тяжело дышу после драки и сгибаюсь пополам в приступе кашля, такого сильного, что он острой болью отдается в ребрах, словно я только что вывернул одно из них. Или Оливер сломал его, когда бросился на меня своим гигантским телом.

С трудом я вновь поднимаюсь по ступенькам, крича:

– АИДА! Аида, где ты?

Крик царапает мое наполненное дымом горло. Я кашляю сильнее, слезы ручьем текут из глаз.

Оливер хватает меня за лодыжку, и дергает за ногу, лишая равновесия. Я падаю прямиком на верхнюю ступеньку, со всей силы впечатываясь челюстью в острый деревянный угол. Я пинаюсь, пытаясь вырвать ноги из хватки, и попадаю каблуком своей парадной туфли прямо Оливеру в глаз. Он кубарем катится назад, обратно к подножию лестницы.

Я снова карабкаюсь наверх. Второй этаж заполнен дымом, и я ощущаю жар, поднимающийся от кухни. Должно быть, в огне уже весь первый этаж. Я даже не уверен, что мы сможем спуститься по лестнице. Если, конечно, Аида здесь, наверху.

Она должна быть здесь. Потому что, если она где-то внизу, она уже мертва.

Я бегу по коридору, распахивая каждую дверь и оглядывая каждое помещение. Ванная. Бельевой шкаф. Пустая комната. Наконец в конце коридора я нахожу хозяйскую спальню. В ней, как и во всем доме, нет мебели – ведь дом выставлен на продажу. Но посреди пола лежит фигура. Руки связаны спереди, ноги перетянуты веревкой, голова покоится на подушке. Славно. Я рад, что он позаботился о ее комфорте, прежде чем сжечь заживо.

Я бегу к Аиде, поднимаю ее голову и поворачиваю лицом к себе, чтобы убедиться, что она в порядке.

Я прижимаю пальцы к ее горлу. Наконец, чувствую пульс. Когда я наклоняю ее лицо, закрытые ресницы трепещут.

– Аида! – кричу я, поглаживая большим пальцем по ее щеке. – Я здесь!

Ее глаза открываются, затуманенные и ошеломленные, но определенно живые.

– Кэл? – хрипит она.

Нет времени развязывать. Я хватаю ее и закидываю на плечо. Когда я поворачиваюсь к дверному проему, то вижу неуклюжую фигуру, преграждающую нам путь.

Аккуратно опускаю Аиду на голый пол. Чувствую, как жар ползет вверх, и слышу, как огонь становится все громче и громче. Должно быть, мы прямо над кухней. Обои начинают чернеть и скручиваться. Огонь уже на стенах.

– Достаточно, Оливер, – говорю я, поднимая руки. – Мы должны выбираться отсюда, пока