Шарк-шарк-шарк.

Среда, 20 ноября, 23.10

Брук свернула на длинную подъездную дорожку к дому. Мышцы спины болели, живот подвело от голода. Она рассчитывала увидеть мерцание включенного телевизора в спальне матери, но в доме было темно.

Беннет поднялась по ступенькам крыльца и вошла. Светильник в коридоре предназначался для ее ночных возвращений – чтобы не споткнуться об обувь сорок второго размера, оставленную Мэттом.

Удивившись, что все тихо и спокойно, Брук прошла на кухню и открыла холодильник, где нашлись курица, рис и брокколи, завернутые в полиэтиленовую пленку с приклеенным стикером: «Поешь».

Улыбнувшись, Беннет взяла тарелку, сунула ее в маленькую микроволновку, установила таймер на две минуты и нажала кнопку «Старт». Пока еда вращалась в гудящей печке, она снова открыла холодильник, достала содовую, открутила крышку, сделала большой глоток и прижала холодную бутылку ко лбу.

Услышав звук шагов, обернулась и увидела стоящего в дверях сына. На нем были спортивные брюки и футболка; темные волосы на макушке торчали в разные стороны.

– Думал, ты уже не приедешь…

– Мне нужно немного отдохнуть. Бабушка спит?

– Нет. – Мэтт зевнул. – Ее вызвали на работу. Она знает, что я могу о себе позаботиться.

Конечно, ее ребенок вполне самостоятелен. Но она вернулась с места преступления, первого убийства в ее практике, и ей была неприятна мысль, что он оставался в доме один.

– Бабушка говорила, когда вернется?

– Обещала утром отвезти меня в школу.

Брук шагнула к Мэтту и обняла его. Сын напрягся и попытался отстраниться, но она не отпускала его. Не только его, но и память о том малыше, который больше всего нуждался в материнской ласке. Наконец он расслабился. В этом подростке все еще сохранялась частица ребенка.

Брук поцеловала его в щеку.

– Спасибо, что позволил маме обнять тебя.

Мэтт выскользнул из ее рук.

– Говорят, произошло убийство…

Эти слова вернули ее к жестокой реальности.

– Да. Девушка чуть старше тебя.

– Как она умерла?

Беннет подошла к плите, заглянула в латунный чайник и включила газ.

– Я не вправе ничего рассказывать. Когда будет можно, мы об этом поговорим.

– Странно, что это произошло в Дип-Ран.

– Такое случается везде, сынок. В этом мире нигде нельзя чувствовать себя в безопасности. Безопасность – это иллюзия, и поэтому я прошу тебя быть очень осторожным.

– Я не ребенок, мама.

Женщина посмотрела на своего сына, понимая, что он прав.

– Заметано.

Мэтт провел рукой по волосам, и она заметила поцарапанные костяшки пальцев.

– Что у тебя с рукой?

– Ничего.

– Что-то случилось.

Брук взяла его за руку. Мэтт попытался вырваться, но она держала крепко.

– Подрался?

Он пожал плечами, и этот жест напомнил ей ее саму в этом возрасте.

– Ерунда.

– С Тайлером?

– Он задирался, но я умею за себя постоять.

– Драки – это серьезно, Мэтт. Тебя могут исключить из школы.

– Обычная стычка с парнями. Ерунда.

Чайник свистел, шипел и стонал, пока его не сняли с огня. Но чашку Брук так и не взяла – мысли были заняты совсем другим.

– Иди спать, сынок. Я сегодня переночую дома, а утром отвезу тебя в школу.

– Бабушка сказала, что отвезет.

– Я сама. – Она поцеловала его в лоб и заставила себя улыбнуться. – Иди.

– Ладно, мама.

Услышав, как захлопнулась дверь его комнаты, Брук поднялась по лестнице в свою спальню и стала разглядывать аккуратно заправленную кровать. Не включая свет, присела на край постели и взяла с тумбочки фотографию, на которой были запечатлены они с Мэттом через несколько месяцев после его рождения. Тогда она была еще ребенком. Мать, священник, подруги – все уговаривали ее отдать ребенка в приемную семью. И Брук собиралась последовать их совету. Ей до сих пор было больно об этом думать. Она не хотела видеть новорожденного сына. Семнадцатилетняя девчонка, измученная, напуганная и униженная…

Шериф Грин приехал в больницу и сказал, что она обязана хотя бы один раз взять сына на руки. Брук колебалась, и тогда он попросил медсестру принести ребенка.

Именно шериф Грин положил Мэтта ей на колени. Это был пищащий шевелящийся сверток с красным лицом и темными волосами, уже выглядевшими так, словно их пора было стричь. Не на что смотреть – но ее тут же поглотила волна любви и нежности.

Брук до сих пор злилась на Грина за то, что он не отправил на анализ образцы ДНК, но, несмотря ни на что, не могла ненавидеть этого человека.

Она вернула фотографию на тумбочку. Наружные ставни скрипели от ветра. Брук встала, пошла в спальню сына, села на край его кровати и принялась гладить по спине, до тех пор пока он не проснулся.

– В чем дело, мама? – Мэтт зевнул.

Она достала из кармана нераспечатанную пробирку с тампоном.

– Открой пошире рот, приятель. Мне нужен образец ДНК.

Мэтт подчинился, а когда она прятала тампон в пробирку, спросил:

– Зачем это?

– Один дурацкий проект по изучению родословной. Не волнуйся. Спи.

Когда сын повернулся на бок и заснул, Брук поспешно спустилась по лестнице и вышла на улицу. Какое-то время она просто стояла, с наслаждением вдыхая холодный воздух. Господи, неужели она действительно хочет разворошить осиное гнездо?

За спиной послышались шаги, и время как будто замедлилось. Рука скользнула к кобуре. Тело напряглось, готовое защищаться. Боковым зрением Брук уловила какое-то движение. Справа на мгновение появилась лыжная маска, и на ее челюсть с силой обрушился кулак. Боль пронзила голову, и мозг словно закоротило. Брук покачнулась, затем опустилась на колени. Непослушными пальцами она попыталась достать пистолет, но нападавший выхватил оружие из ее руки.

Затем он толкнул ее и ударил спиной о дерево. Вскрикнув от боли, Брук упала. Он тут же уселся на нее верхом, прижав к земле, и накрыл влажной тканью ее нос и рот.

Брук задержала дыхание и попыталась высвободиться. Мужчина дышал размеренно и ровно, а ее сердце выскакивало из груди, легкие разрывались от недостатка воздуха.

– Дыши, – приказал он. Увидев, что она по-прежнему задерживает дыхание, он приподнялся и со всего размаху опустился ей на живот, так что Брук скорчилась от боли. – Полегче, – прошептал он ей на ухо. – Не сопротивляйся. Ты же не хочешь разбудить Мэтта, правда?