Он знал, что у каждого есть свой запасной выход из дурного сна, что обычно, когда кошмар становится слишком уж невыносимо-страшным, его автор просыпается от шока. Но это был синтезированный сон, сон, сделанный материальным, и поскольку Джилл не мог пробудиться от него – потому что фактически не спал – то, возможно, это была его освободительная лазейка. Она хо более громадного и куда менее ужасающего зверя на рельсах. А опускающие двери закрылись.

– Попался! – заорал Джилл, цепляясь за ржавые трубки ногами и так сильно грозя кулаком, что заставил всю массу лесов задрожать и закачаться вокруг него. – Попался! Я тебя, мать твою, уделал на хрен… уконтрапупил… на хрен… заловил!

Или, возможно, не заловил.

Поезд снова свистнул, но на сей раз пронзительно, словно страдальчески, и звук этот почти совпал со скрежетом разрываемого металла опускающихся дверей. А затем из промежутка между верхом поезда и погрузочной платформы показался огромный, створчатый, рваный и мятый лист металла. Он гремел там, где промалывал себе дорогу, высвободился, наконец, и с лязгом упал на рельсы сорока футами ниже. И по петлям Джилл догадался, что это такое: одна из створок опускающих дверей с хоппера поезда!

Увиденное побудило его к действию, он забрался еще выше и подтянулся на мостки. А под ним дверцы заправочной платформы лязгали вновь и вновь и действительно являли взору вмятины там, где по ним колотили снизу. И с каждым ударом они подпрыгивали на своих петлях и взметали в воздух струпья ржавчины, пока одна створка не оторвалась и не упала, кружась, как лист, на рельсы, в то время, как другую схватила покрытая хитиновыми пластинами клешня и свернула в сторону.

И когда Джилл вцепился в перила мостков, словно замерев, в поле зрения поднялись голова и жвалы скорпиона, и глаза на стебельках уставились на него…

На мгновение.

Пока челюсти огромного ковша крана не разжались, выпустив на волю свой груз «горючего»: тонн так пятнадцать железного лома! И охотник-убийца рухнул как подкошенный под градом этих металлических обломков.

Поезд свистнул в третий раз, издав придушенный, приглушенный звук механического отчаяния, и принялся неритмично выезжать из-под платформы, ставшей теперь голым скелетом.

Бум-бам! – Бум-брям! – Бум-клац! Поезд содрогнулся, двигаясь по рельсам, качаясь и колыхаясь, и Джилл гадал, какие же механические чудеса или идиотизмы творились в высоконевероятном двигателе этой штуки, превращая железный лом – а теперь и металл ггудднов? – в топливо. А в самом-то деле, возможно ли, чтобы поезд переварил нечто столь огромное, гротескное и инопланетное, как этот скорпион?

Ответ он получил, когда поезд отъехал ярдов этак на шестьдесят. И ответ был отрицательный.

С оглушительным грохотом поезд взорвался! Швы его разлетелись, крыша взмыла ввысь, а колеса покатились, подскакивая во все стороны, из-за взрыва, превратившего эту штуку в еще большее количество утиля в утильном городе. И когда Джилл почувствовал окатившую его волну горячего воздуха, то еще крепче вцепился в перила и пригнулся, и поэтому мог расслышать лязг и стук сыплющихся с неба гаек, болтов и осколков поменьше, а иной раз и добавочный взрывчик, когда поезд издавал свои последние жалобы.

На счет три, когда он осмелился поднять голову…

…Он увидел на дне ущелья огромный почерневший участок, и дым, поднимающийся от остатков поезда, разбросанных примерно в радиусе ста футов от последнего местоположения невольного самоубийцы. А что до скорпиона, то иссеченная, почерневшая жвала лениво перевернулась в дымном воздухе и шмякнулась на кучу мусора с противоположной стороны ущелья. Но среди все еще падавшей с высоты струйки меньших осколков ничего больше не шевелилось, и наступила совершенно чудесная тишина…

* * *

Джек Тарнболл спустился встретить их, присоединившись к Джиллу и его группе на полпути через утомительное карабканье вверх по стене каньона из металлолома, и помог им преодолеть остальной путь. По дороге, когда женщины и Кину Сун остановились передохнуть, Джилл и спецагент отошли в сторонку поболтать наедине.

– Значит, с этим все, – пожал плечами Тарнболл после того, как Джилл объяснил крушение поезда. – Похоже, нас не подвезут до ржавой пустыни – если тут курсирует только один поезд.

– Даже тогда ничего не выйдет, – объяснил ему Джилл. – Когда взорвался поезд, то прихватил с собой и участок рельсового пути. Рельсы погнуты как не знаю что. И в любом случае, – сумел усмехнуться он, – я так и не вычислил расписание их движения. – А затем стер с лица усмешку:

– Меня беспокоит еще кое-что.

– В самом деле? – удивился Тарнболл. – Всего лишь одно? Ну, говори же.

– Ты извлек зуб Уэйта?

– Да, и оно и к лучшему, потому что тот расшатался и начал болтаться. Я загнал его в кучу лома, бросил в ущелье как можно дальше. В данный момент бедный старина Джордж там, наверху, держится за челюсть.

Но так что с того? Этот синтезатор не даст ему слишком долго страдать от боли.

– Ты бросил его в ущелье? Хм-м-м! – промычал Джилл.

– О?

– Ну, это могло бы объяснить, почему Сит отправил второго скорпиона через экран на дне ущелья. Поскольку «жучок» оказался там, то он подумал, что мы тоже там. Этому ублюдку повезло, я фактически и находился там, если и не все остальные.

– Не получится, – покачал головой спецагент. – Понимаешь, я и не думал избавляться от зуба, пока не услыхал, как рванул поезд. К тому времени мы почти сумели вернуться к точке нашего первоначального входа, к той утильной пещере.

– Так как же Сит узнал, где мы? – Джилл почесал подбородок и подумал о присутствии глаз, взгляд которых чувствовала Анжела. – Но, в любом случае, и раз он таки знал… то, возможно, знает и теперь, где мы сейчас! Но откуда?

Спецагент снова пожал плечами. И устало произнес:

– Может быть, один долой и один остался? – Он небрежно взглянул в сторону женщин и китайца и дал взгляду задержаться на миг на Кину Суне. – Но, в любом случае, все это, как ты сказал раньше, одни лишь предположения, пока у нас не будет доказательств. А пока, Спенсер, это игра Сита, мой мальчик. Это его гребаная игра, и пока Сит – организатор игры, то можешь ставить на кон свою жизнь, что «змейки» будут попадаться намного чаще, чем «лесенки».

– Поставить на кон свою жизнь? – спросил Джилл. – Я думал, мы и так уже это сделали.

– Неудачный выбор слов, – извинился Тарнболл.

– 01 – Джилл вдруг вспомнил про пса. – Ты случайно не видел Барни?

– В последний раз я его видел, когда мы были неподалеку от пещеры.

– Неподалеку от пещеры? – повторил Джилл. – Куда мы впервые и прошли?

– Той самой, – кивнул Тарнболл.

Джилл перестал хмуриться и выглядел чуть менее мрачны?

– Пошли, – предложил он, и спецагент что-то почувствовал в его голосе. Не могло ли это быть надеждой?