— Мне казалось, мы поговорили… на эту тему, — прошелестел муж. — А ты провоцируешь, — его голос прошёлся интимным тембром по каждой натянутой струнке моего девичьего тела.

— Нет, не провоцирую, — на силу заставила себя хоть как-то звучать. — Хочу понять… сравнить… Хочу… тебя… попробовать, — мысли таранили одна другую, не позволяя четко пояснить желание. — Мне это нужно! Чтобы знать, подходим мы друг другу или нет. Чтобы знать, что ты мне даёшь ещё шанс, что прощаешь… — Не знаю, чего страшилась больше — что поцелует или того, что оттолкнёт. Молила о первом, но ждала второго, ведь Хан ни разу не переступил со мной черты, хотя раньше я его провоцировала дерзко и часто.

И сейчас просила не играючи, это был скорее крик души — женское нутро требовало, наконец, испробовать этого запретного плода. Женщина во мне умирала от того, как хотела амбиции на свой счёт хотя бы немного укрепить… ответом, даже если коротким. Поэтому до невозможности хотелось сравнить чувства, которые испытывала с другим и теми, что рождал во мне Хан.

Вдруг то, что думала на наш счёт неправда! Вдруг мне не понравится с ним целоваться. Вдруг возбуждение — лишь гормональный взрыв по возрасту, а не химия к этому человеку!

Наши объятия затягивались.

Су*а во мне начинала позорно скулить о проигрыше, мне становилось всё сквернее и гаже от собственной реакции. Сердце уже давно долбилось в унисон с боем сердца Хана. А его стук слышала отчётливо… он во мне отдавался, как маятник, вынуждая и моё долбиться неистово.

Это было странно, пугающе трепетно и волнительно диковато.

Пора с этим заканчивать. Хан… как всегда кремень!

— Прости, — вторила глупо, качнувшись на шаг назад. — Мне было нужно объясниться. Я… не хочу терять твоего доверия… больше, — подняла глаза, а взгляд на плотной полосе рта стопорнул. — Ты мне нравишься. Очень. И нужен, и это не ложь…

Едва чувств не лишилась, когда Хан грубовато-нежно моё лицо ладонями придержал, склоняясь. В плечи его вцепилась, на цыпочки встала, как стебелёк к солнышку, к нему потянулась, чтобы не рухнуть, и в то же время быть к нему ближе. И он властно впечатал меня в себя, губами завладевая…

Никогда не целовалась с таким жадным пылом. И губ таких вкусно-порочных никогда не пробовала. Они были чувственными, наглыми и требовательными. Я бы упала, но он в себя вжимал, не скрывая своего желания, и я застонала от того, как это было охренительно — ощущать, что нравишься СВОЕМУ мужчине, не абы какому с улицы.

А он хотел меня. Это сумасшедшая фантазия, в паутине которой я была готова подохнуть!

Меня точно цунами накрыло, утянуло, закрутило и поглотило… Не знала, что и как, кто, кого, но меня лихорадило крупно. И сознание меркло. Если бы не Хан, я бы от бессилия упала, хотя и держалась за него судорожно.

Помню только что захлёбывалась невероятным коктейлем эмоций, не могла выгрести из того омута удовольствия, где оказалась.

Сумасшествие… острое, яркое, вкусное и это было круче экстэзи. Чувства, которые во мне поднимал Хан, круче всего, что испытывала. И я давилась от жадности получить ещё и была готова…



POV Даниила/Дань

— Дань, — хриплый голос Хана врезался в замутнённое сознание. Я всхлипнула от расстройства, мечтая вновь вернуть другие ощущения. Испытать жар, который заставлял меня плавиться и забывать себя.

Ёрзнула в нетерпении, запоздало осознав, что уже обвивала ногами торс Хана, а муж меня растирал по стене, жадно дыша рот в рот.

— Что ты творишь? — ещё одна сбивчивая фраза, воткнувшаяся в меня словно нож. — Всё-таки решила трахнуть? — грубовато отстранился Хан, зло пиля мраком глаз — одной рукой упирался в стену возле моей головы, а другой мой зад сминая. Хан не потерял контроль, в отличие от меня, уже готовой идти дальше. Он был сильным и терпеливым, в отличие от моей ветреной головы — холодным и рассудительным, несмотря на возбуждение.

И мстительным! До бешенства злопамятным!

— Ну и гад же ты! Пусти! — возмущённо пихнула в грудь, так задело его обвинение. Да, оно не было лишено смысла, но не значит, что верно. — Я уже объяснила, что ЭТО было сказано до НАС! — Разозлилась на него. И на себя. Я всегда считала, что умная, но сталкиваясь с Ханом, в который раз убеждалась, насколько непроходимо тупа.

— Я и в первый раз услышал. Так что не нужно это сексом подтверждать! — отчеканил зло Хан и махом поднял с пола упавшее полотенце. Я оскорблённо всхрапнула, собираясь что-нибудь язвительно-горделивое сказануть, но так и застыла, не в силах отвести глаз от бугра, который полотенцем прикрыл муж.

— Лучше иди спать, — проскрежетал зубами, плотнее затягивая ткань. — Подумай о НАС, СЕБЕ… О взрослении. А когда разрулим дело, мы всё обсудим…

— Конечно! — Не знаю, кому как, но по мне, самое жуткое унижение, когда отказывал мужчина, который до сумасшествия нравился. — Спокойной ночи! — хлопнула дверью. Ушла, не показав слёз, но в комнате разревелась.

— Данюш, ты чего? — Даже не заметила, как рядом оказалась Регина. — Сестрёнка, что случилось? — она легла рядышком и принялась меня гладить по голове. — Ну же, что случилось?

— Он меня теперь ненавидит! — всхлипнула горько.

— Кто? — Озадачилось сестра. — Хан? — тотчас сама ответила на свой вопрос. — А может оно к лучшему?

Я даже перестала рыдать, отлепилась от подушки:

— Ты что такое говоришь? Я подыхаю без его внимания… Я не просто так вышла за него. Я… люблю его, понимаешь?

— Когда ты успела в него…

— Боюсь что сразу! — явно обескуражила ответом сестру. — И так надеялась, что он… А он вечно какие-то причины находит. И всё больше отдаляется, веря грязи…

— А ты ему даёшь повод, — не укоряла Регина, говорила как есть. — Может он даёт время поумнеть, повзрослеть.

— И ты туда же, — ещё горше стало.

— Нет, Дань, я всегда за тебя, но считаю, что тебе нужно остыть. Если честно, Хан поступает как редкий мужчина.

— Еб*т шлюх вместо жены?

— Не спешит с отношениями!

— И поэтому еб*т шлюх вместо жены! — вторила со злым нажимом.

— Это может прозвучать дико, но да. Ты же школьница! А ему… — замялась, покраснев. — Дань, он взрослый мужчина. Опасная деятельность. Вечно на взводе… расслабляться нужно, кровь из носа…

— Думаешь, я этого не пониманию? — почти подвыла от отчаяния я.

— Вот и подумай, сколько мужчина может воздерживаться? — мягко настаивала Регина. — Главное, чтобы он душой не изменял.

— Да по фигу мне на душу, если я его и тела-то не знаю! — вспылила я. — Если Хан останется в стороне, привыкнув, трахать других, я так останусь — домашней игрушкой. Руками не трогать. Только смотреть! А я хочу, чтобы меня желали как женщину. Разве не понятно? Я и без того долго ждала. Я терпела…