— Понятно, — сказала Тесса. — Она давно собиралась зайти к Майлзу с Самантой. Гэвин тоже у них бывает. Очевидно, пошёл её проводить.

Колин ужаснулся. Чтобы Мэри отправилась в гости к Майлзу, который метит на место её мужа и находится в оппозиции ко всему, за что боролся Барри?

— С чего это её понесло к Моллисонам?

— Не забывай: они тогда поехали с ней в больницу. — Тесса с тихим стоном села и вытянула короткие ноги. — С тех пор она их толком не видела. Вот и решила зайти поблагодарить. Ты листовку закончил?

— Почти. Слушай, насчёт информации… то есть насчёт личных данных… нужно ли указывать предыдущие места работы? Или достаточно будет «Уинтердауна»?

— Мне кажется, надо указать только твою нынешнюю должность. А лучше посоветуйся с Миндой. Она… — Тесса зевнула, — она сама через это прошла.

— Верно, — сказал Колин. Он выжидал, но она так и не предложила ему помочь или хотя бы просмотреть написанное. — Да, это хорошая мысль. — Он едва заметно повысил голос. — Попрошу Минду отредактировать.

Жена принялась кряхтя массировать лодыжки, и Колин вышел из комнаты, оскорблённый в лучших чувствах. Ей, видимо, не понять, в каком он состоянии, как мало спит, как у него сводит живот.

Тесса только делала вид, что спала. На самом деле за десять минут до этого её разбудили шаги Гэвина и Мэри.

С Гэвином они не водили близкого знакомства: он был на пятнадцать лет моложе их с Колином, но главной помехой стала ревность Колина ко всем друзьям Барри.

— Он мне помогает выбить страховку, — сказала как-то Мэри в телефонном разговоре с Тессой. — Как я понимаю, ежедневно звонит в страховую компанию, а стоит мне заикнуться об оплате его услуг — он и слышать ничего не хочет. Господи, Тесса, что будет, если я не получу этих денег…

— Гэвин решит этот вопрос, — заверила её Тесса. — Вот увидишь.

Хорошо бы, думала Тесса, которой хотелось выпить чаю и размять затёкшее тело, пригласить Мэри к ним домой, чтобы она немного отвлеклась и нормально поела, но этому мешало одно непреодолимое препятствие: Мэри с трудом выносила Колина. Со смертью Барри этот щекотливый и тщательно скрываемый факт постепенно всплыл на поверхность, как выброшенный приливом обломок затонувшего корабля. Мэри — это было ясно как божий день — хотела общаться только с Тессой; она шарахалась от любого предложения помощи со стороны Колина и старалась побыстрее свернуть разговор, если Колин подходил к телефону. Много лет они собирались вчетвером, и Мэри никогда не обнаруживала свою неприязнь, которую, возможно, сглаживал весёлый нрав Барри. Сейчас от Тессы требовалась немалая деликатность. Она сумела внушить Колину, что Мэри легче находиться в компании женщин. Правда, один раз Тесса недоглядела: в день похорон Колин бросился к Мэри прямо у церкви Архангела Михаила и сквозь рыдания принялся объяснять, что хочет баллотироваться на место Барри, дабы продолжить начатое им дело и добиться посмертного торжества его идей. Заметив, как Мэри изменилась в лице, Тесса поспешила оттащить мужа.

Раз-другой Колин собирался зайти к Мэри и показать ей свои предвыборные материалы, чтобы она посмотрела на них глазами Барри; он даже намеревался узнать у неё, какими способами Барри стал бы набирать очки в ходе предвыборной кампании. В конце концов Тесса вынуждена была сказать ему открытым текстом, чтобы он не приставал к Мэри с такими вопросами. Он надулся, но Тесса рассудила, что переживёт его недовольство, а вот если он станет досаждать Мэри, то, не ровен час, получит отпор, как уже было в случае с церемонией прощания.

— Нашла к кому пойти — к Моллисонам! — продолжил Колин, вернувшись из кухни с чашкой чая. Тессе никто чаю не предложил; поглощённый своими заботами, муж нередко проявлял эгоизм в житейских мелочах. — Как будто больше податься некуда! Они выступали против всех начинаний Барри!

— Не будем драматизировать, Кол, — сказала Тесса. — И потом, Мэри, в отличие от Барри, никогда не интересовалась проблемами Филдса.

Но для Колина понимание любви сводилось к безраздельной верности, к безграничному терпению; Мэри очень низко пала в его глазах.

— Куда это мы собираемся? — спросил Саймон из тесной прихожей.

Входная дверь была открыта, и застеклённое крыльцо, набитое верхней одеждой и обувью, отражало слепящие лучи утреннего воскресного солнца, превращая Саймона в тёмный силуэт. Тень его подрагивала на ступеньках, едва касаясь той, на которой замер Эндрю.

— В город, с Пупсом.

— Уроки сделал?

— Да.

Это была ложь, но Саймон никогда не проверял.

— Рут? Рут!

Мать в переднике, с белыми от муки руками выскочила из кухни.

— Что?

— Нам из города что-нибудь нужно?

— Из города? Вроде нет.

— Небось, мой велосипед возьмёшь? — не отставал Саймон.

— Ну да, я собирался…

— У Пупса его оставить?

— Ага.

— К которому часу ему быть дома? — спросил Саймон, поворачиваясь к Рут.

— Откуда я знаю, Сай, — нетерпеливо проговорила Рут.

Самое большое раздражение муж вызывал у неё в тех случаях, когда на ровном месте начинал их всех строить — просто так.

Эндрю и Пупс часто ездили в город; подразумевалось, что Эндрю должен вернуться до темноты.

— Тогда к пяти, — наобум решил Саймон. — Опоздаешь — урою.

— Понял, — ответил Эндрю.

Засунутая в карман куртки правая рука сжимала плотный комок бумаги, как гранату с выдернутой чекой. Всю неделю он боялся потерять этот листок, на котором был каллиграфически выведен код, а под ним — несколько предложений с многочисленными поправками. Эндрю не расставался с ним круглые сутки, даже по ночам прятал в наволочку. Сейчас он испугался, как бы Саймон не заставил его вывернуть карманы на предмет курева.

— Ну пока тогда.

Саймон не ответил. Эндрю прошёл в гараж, там вытащил из кармана записку, расправил и стал читать. Он понимал, что это бессмысленно, что от близости Саймона бумажка не могла мистически стать другой, но на всякий случай проверил. Убедившись, что всё в порядке, он опять сложил её в несколько раз, спрятал поглубже, застегнул карман на кнопку и вывел гоночный велосипед из гаража, а потом по дорожке в переулок. Отец как пить дать смотрел через стекло ему в спину, надеясь, что Эндрю либо упадёт, либо как-то не так обойдётся с велосипедом.

Внизу под холодными лучами весеннего солнца раскинулся Пэгфорд, подёрнутый лёгкой дымкой; в воздухе пахло пряной свежестью. Эндрю преодолел тот рубеж, за которым Саймон его уже не мог видеть, и почувствовал необыкновенную лёгкость, как будто сбросил непосильную ношу.

Он ворвался в Пэгфорд, ни разу не нажав на тормоза, и свернул на Чёрч-роу. Примерно на середине улицы он сбросил скорость и чинно въехал на дорожку перед домом Уоллов, стараясь не задеть машину Кабби.