Лучше бы слуги обратились за помощью к Ирен. Она согласится помочь, а ее муж из тех людей, которые всегда знают, что нужно делать. Нужно надеяться на это. Хоть бы кто-то из слуг увидел, как Перкинс выносит ее из дома, а Фэнтону и Мэйзи хватило ума побежать с рассказом к Ирен.

А если нет… Но Франческа отказывалась даже думать о таком. Лучше поразмыслить о том, как ослабить узлы или застать Перкинса врасплох.

Франческа отвернулась от него, подобрав ноги на сиденье. Наверняка Перкинс решит, что она просто боится. Франческе не хотелось доставлять ему такого удовольствия, но сейчас гораздо важнее было спрятать свои руки. Франческа потихоньку начала растягивать шарф, пытаясь его развязать. Ткань больно резала кожу, но Франческа не останавливалась. Материал был намного мягче веревки на лодыжках, а значит, Перкинс мог затянуть его крепче и надежнее. Однако растягивался он тоже легко.

К сожалению, для того, чтобы скрыть от Перкинса свои действия, Франческе приходилось совершать лишь небольшие движения. Как бы она ни растягивала шарф и ни выкручивала кисти, ей удавалось немного ослабить его, но не освободить руки. К тому же, растягивая шарф, она превратила узел в тугой шарик, развязать который будет уже невозможно. Франческе требовалось что-нибудь острое, чтобы разрезать путы, но ничего подходящего в карете она не видела.

Работая над шарфом, который связывал ее руки, Франческа незаметно, насколько могла, шевелила ногами. Однако веревка была затянута еще туже шарфа. В отчаянии Франческа поняла, что выбраться из пут не сможет.

Через некоторое время карета замедлила ход, и Франческа попыталась заглянуть в окно. Однако их полностью закрывали шторки. Франческа бросила взгляд на Перкинса, и его губы растянулись в уже знакомой улыбке, от которой Франческу бросало в дрожь.

— Да. Мы уже приехали. Вы же не думаете, что я буду ждать, чтобы получить желаемое. Я вообще не люблю ждать.

Франческа выпрямила спину, одарив Перкинса свирепым взглядом. Он только рассмеялся.

— О да, сверкайте глазами сколько хотите. Скоро все будет по-иному. Вы станете меня умолять. — Перкинс нагнулся к Франческе. — И этому ублюдку Рошфору придется жить, зная, что я побывал там раньше его. Всесильному герцогу это не понравится, да? Он поймет, что его драгоценная леди всего лишь шлюха, как и все остальные. Узнает, что я вспахал эту бороздку задолго до того, как такой шанс представился ему.

Франческа с радостью нашла бы достойный ответ, но, разумеется, ей мешал кляп. Она ждала, в теле нарастало напряжение. Нужно попытаться бежать, когда Перкинс станет вытаскивать ее из кареты. Однако что она могла сделать, будучи связанной и с кляпом у рта? Хотя, если они приехали на постоялый двор, там будет много людей, и Перкинса, который тащит за собой связанную женщину, они без внимания не оставят. Кто-то может подойти и начать задавать вопросы.

Но опять же сейчас слишком рано, по крайней мере, солнце не взошло. Даже на постоялом дворе может никого не оказаться. Что еще хуже, Перкинс мог привезти ее в какой-нибудь дом на окраине, где никто их не увидит или не станет ими интересоваться.

Перкинс наклонился к Франческе, и она сжалась в своем углу, приготовившись сопротивляться. Но к ее удивлению, Перкинс не схватил ее за руку, не вытащил из кареты, а взял свободный конец шарфа и привязал его к небольшой планке возле дверцы кареты.

Потом он взял Франческу за подбородок, подмигнул ей и вышел из кареты. Франческа, пылая в бессильном гневе, смотрела ему вслед. Она дернула шарф, но тот был затянут надежно.

Франческа попыталась развязать его пальцами, но Перкинс сделал очень крепкий узел, а ее руки занемели и не слушались. Франческа ничего не добилась.

В отчаянии она ударила ногами в стенку кареты. Получилось довольно громко. Франческа стала колотить в стенку обеими ногами, пытаясь произвести как можно больше шума. Но на помощь ей никто не пришел.

Казалось, миновала целая вечность. Франческа то долбила ногами в стенку, то пыталась развязать узлы, гадая, не оставил ли ее Перкинс здесь до утра.

Однако наконец он вернулся и забрался в карету.

— Как же вы шумите! Я думал, к этому времени вы уже устанете.

Карету наполнила вонь перегара, и Франческа поняла, что Перкинс где-то выпивал.

— Я снял для себя и моей бедной больной жены комнату, — сообщил он, достав из-под сиденья ящик. Из него Перкинс извлек большой кусок ткани, оказавшийся темной накидкой с капюшоном.

Присев рядом с Франческой, он накинул мантию ей на плечи и завязал горловину. Франческа никак не могла помешать Перкинсу, кроме как пнуть его связанными ногами, но он быстро решил эту проблему, прижав ее ступни ботинком. Затем Перкинс натянул ей на голову капюшон так, что тот скрыл большую часть лица.

Узел на планке у двери Перкинс развязывать не стал, просто разрезав шарф ножом. Франческа пыталась отстраниться от Перкинса, но без толку. Он туго завернул ее в мантию, сковав еще больше, и вынес из кареты.

Крепко обхватив Франческу и неся ее словно ребенка, Перкинс мог по-прежнему туго стягивать мантию и в то же время препятствовать движениям Франчески. Мантия скрывала путы на лодыжках и запястьях, а капюшон прятал кляп. Франческа понимала, что выглядит так, словно больна или спит.

И все же она пыталась двигаться, чтобы помешать Перкинсу ее нести или привлечь внимание, и кричала через шарф. Однако ткань практически полностью ее заглушала, и Франческа сомневалась, что ее кто-либо услышит, равно как заметит незначительные движения, которые ей удавалось совершать. А может, вокруг вообще никого и не было.

Если верить Перкинсу, они сейчас находятся в здании гостиницы, но, возможно, еще слишком рано и остальные постояльцы спят. Хотя ночь уже на исходе, рассвет только забрезжил. Не спят лишь слуги, но они работают на кухне, а не стоят в холле, глядя, как гости поднимаются наверх.

Франческа понимала, что у нее нет никаких шансов, и все же продолжала бороться.

Должно быть, это возымело какое-то действие, потому как Франческа слышала прерывистое дыхание Перкинса, когда тот поднимался по лестнице, а один раз он выругался, чуть не уронив ее. Перкинс поставил Франческу на пол и, крепко обхватив ее одной рукой, открыл дверь. Затем он втащил пленницу в комнату и закрыл за ними дверь на ключ.

Разразившись проклятиями, Перкинс швырнул ее на кровать, а сам подошел к комоду, где на подносе стоял графин с алкоголем и стаканы. Перкинс налил себе, выпил и налил еще.

Франческе удалось перебраться на край кровати. Если Перкинс напьется, возможно, ей удастся сбежать. Конечно, удрать со связанными ногами даже от пьяного Перкинса вряд ли получится, но она должна попытаться. Иначе остается лишь признать свое поражение и поддаться отчаянию.

Глядя на Франческу, Перкинс допил второй стакан. Она спокойно лежала на кровати, не глядя на него, но следила за ним боковым зрением. Когда он отвернулся, чтобы налить себе третий стакан, Франческа попыталась стянуть закрывавший ей рот шарф, он был завязан туго, но все же поддавался, и Франческа потянула сильнее.