Мне стало еще тоскливее.

— Нотт-тян, что же мне делать?

— Ждать, когда остынут горячие головы. Они сообразят, что глупо бегать с бамбуковыми дубинками. Так что подождем, когда они поймут такую простую вещь.

— Они что, вооружены дубинками?

— Да. Больше других опасайся человека по имени Китидзо, торговца лошадьми. Вот у кого дубина толстенная. Он-то, если найдет тебя, непременно изобьет до смерти. Берегись его, о нем говорят, что он ни перед чем не остановится.

Я вспомнил злое лицо человека с факелом и почувствовал, что меня будто холодом окатило. Значит, я, можно сказать, чуть не расстался с жизнью.

Мы долго сидели молча. На душе становилось все тяжелее.

Холодные руки Норико сжали мои щеки.

— Тацуя, — проговорила она, — о чем ты задумался? Не надо ни о чем беспокоиться. Ты нашел хорошее место. Никто не станет переходить на этот берег «Бездны». И Сюкити, и Китидзо — бандиты, но и очень суеверные люди. Поэтому здесь ты можешь чувствовать себя в полной безопасности. Еду я буду приносить. Нашла, кстати, ход, которого никто не знает. На заячью нору похож. Тацуя-сан, посмотри, как я одета.

Я протянул руки и нащупал плотный брезентовый костюм, такие носили во время войны.

— Дня через два, ну, три им это надоест. Пересиди пока здесь. Только ни в коем случае не опускай руки.

«Ах, Норико, какой же ты надежный, верный друг! Столько в тебе отваги! Ты настолько оптимистична, что, наверное, и само слово „пессимизм“ тебе неизвестно», — подумалось мне в тот момент.

— Спасибо, Нотт-тян. Обещаю во всем слушаться тебя.

— Ладно-ладно. Не волнуйся ни о чем. О! Они пришли!

Мы непроизвольно заняли оборонительную позицию, но потом спрятались в ближайшем гроте. Почти одновременно на противоположном берегу «Бездны блуждающих огоньков» заалело, как при пожаре. Показалась группа преследователей. Видимо, они сообразили, что я перебрался на другой берег «Бездны». Они топали ногами и что-то орали, глядя в нашу сторону.

Норико ухватила меня за руку:

— Не сдавайся! И не бойся ничего. Они пока не уверены в том, что ты здесь.

Я, конечно, и не думал сдаваться на их милость.

— Погляди, впереди всех с горящим факелом в руках Сюкити из Западного дома, а сразу за ним с огромной дубиной торговец лошадьми Китидзо.

Сюкити был седым старцем лет шестидесяти. Даже отсюда были видны глубокие морщины, глаза на красном лице лихорадочно блестели. Китидзо в самом деле держал в руках громадную толстую дубину.

Норико была права: перейти «Бездну» никто не решался. Почти час они шумели, топали, грязно ругались. Потом, видимо посовещавшись, оставили на страже двух-трех человек и ушли.

— Вот, гляди! Все как я говорила.

Оставшиеся на том берегу нацепили на пояса керосиновые лампы, устроились вокруг костра и запели. Время от времени они поворачивались к нам и орали непристойности. Потом разговорились, постепенно разговоры закончились, все заснули.

Я тоже, устроившись на коленях Норико, провалился в сон. Мне снились какие-то кошмары. «Тацуя-са-ан!» — услышал я и сначала решил, что продолжаю спать и крик слышу во сне. Но нет, то был не сон. Из далекого мрака доносился крик:

— Тацуя-са-ан! Помоги! Тацуя-са-ан! — звал меня кто-то.

Я быстро поднялся.

— Нотт-тян! Нотт-тян! — тихо позвал я Норико. Ответа не последовало. Я посветил фонариком.

Ее нигде не было.

Взглянул на часы. Десять двадцать утра. Снова раздался зов:

— Тацуя-сан! Где ты, Тацуя-сан? Помоги! Спаси! Меня убивают!

Я, окончательно проснувшись, кинулся на голос.

Люди, которые оставались на карауле, видимо, ушли, потому что на противоположном берегу «Бездны» не было ни огонька.

Из абсолютного мрака по-прежнему неслось:

— Тацуя-са-ан!..

Голос звучал то издалека, то совсем близко. Страх обуял меня. Меня зовет на помощь Харуё! Что стряслось с ней?

В растерянности я никак не мог сообразить, что делать, куда бежать.

Через пару секунд снова услышал:

— Тацуя-са-ан!..

Харуё жалобно просила о помощи, и я немедля, пренебрегая опасностью, рванулся к ней. Но по звуку определить, где она, было непросто. Здесь, в районе «Эха на перепутье», любой звук многократно отражался стенами и отзывался громким эхом.

Я понял, что надо искать Харуё на противоположном берегу. Дорога туда была мне хорошо знакома, осилить ее будет нетрудно. Я побежал к выступу. «Кто же преследует сестру? Справлюсь ли я с ним? — Страх с новой силой охватил меня. — У нее же слабое сердце…» Я вспомнил, что наказал ей доктор: вести как можно более спокойный образ жизни. Волнение, даже легкое, усталость могут отрицательно сказаться на сердечно-сосудистой системе. Треволнения прошлой ночи наверняка не прошли бесследно.

— Сестра! Сестра, где ты? — кричал я, забыв об опасности.

— Я тут, Тацуя-сан! — слабым голосом откликнулась Харуё, но многократное эхо по-прежнему мешало мне отыскать ее.

— Тацуя-сан, на помощь! Помоги! Тацуя-са-ан!!

Я понял, что сестру и ее мучителя надо искать где-то в районе «Эха на перепутье».

— Сестра! Я иду, я бегу к тебе! Продержись еще чуть-чуть! — кричал я на бегу. Страх прошел. Я больше не боялся ни Сюкити, ни Китидзо, никого не боялся.

Харуё, наверное, услышала меня, потому что крикнула:

— Скорее! Скорее, Тацуя-сан!

Если раньше чувствовалось, что Харуё кричала в пустоту, не зная, слышу я или нет, то сейчас в голосе была надежда и слышался он гораздо четче.

Я бежал быстро, но — какая досада! — подземелье в этом месте петляло, напоминая бараньи кишки. Зов о помощи слышался то совсем рядом, то доносился откуда-то издалека. Я начал нервничать, силы покидали меня.

— Сестра, ты держишься? Кто это измывается над тобой? — кричал я.

— Ой, скорее! Скорее ко мне, Тацуя-сан! Не знаю, кто это. Темно, не вижу ничего. Но… Но меня хотят убить. А-а! Тацуя-сан!

Я на мгновение остановился. Было очень тихо. И вдруг раздался душераздирающий вопль. Удар, звук падающего тела, удаляющиеся шаги повторялись эхом, но скоро и их не стало слышно. Мертвая тишина.

Я замер. Уж не случилось ли чего с Харуё? От страха зуб на зуб не попадал, колени дрожали. Но я сумел быстро взять себя в руки и побежал дальше. Споткнувшись, растянулся на камнях. Встал, продолжил свой бег и вскоре увидел Харуё.

— Сестра! Сестричка! — Я подскочил к ней, обнял и увидел синяк — след от попавшего в нее камня.