– А что там?

– Мы называем это Госдепартаментом, – ответила девушка со смешком. – Там всегда полно политиков.

Она открыла дверь. Первое, что Уорд увидел, – красный зад. Лео вошла в комнату и, проходя мимо, шлепнула по ягодицам.

– Благодарю вас, – раздался мужской голос.

Уорд тоже вошел и поинтересовался:

– Мне можно? Или мужчине не стоит это делать?

– Ему все равно.

Пол размахнулся и отвесил парню сполна.

– Благодарю вас, сэр!

Уорд наклонился вниз, пытаясь разглядеть лицо бедолаги, связанного по рукам и ногам.

– Нет, милый, мы не любопытны. Но Уорд уже успел увидеть что хотел.

– Хм, они что, все из Вашингтона?

– Вашингтона, Кремля, Даунинг-стрит, Ватикана – назови что хочешь.

Любители кнута не все были мужского пола. Уорд увидел голую женщину, подвешенную к потолку, тяжелые цепи были прикреплены крючками к соскам.

– Ух! – не удержался Пол от возгласа, но Лео шла не останавливаясь.

Они миновали еще одну женщину, связанную очень живописно: она напоминала нечто вроде шара.

– Бог мой, это кто такая?

– Одна шишка в издательском бизнесе. Там был еще парень, привязанный к шесту, двое молодцев стегали его толстыми черными тростями.

– Тоже издатели?

– Зад сенатора обхаживают два конгрессмена. Позже настанет их черед занять место у шеста.

– А кто-нибудь из президентов у вас здесь побывал?

– Из какой страны?

– США.

– Который?

– Что ж, она ответила на вопрос.

– А сколько стоит пребывание в этой комнате?

– Сущие пустяки. Если хочешь остаться здесь, то я сама отхожу тебя за милую душу.

– И не мечтай, сладкая моя. Я торчу от другого.

Леонора пожала плечами.

– Ты бы удивился, как это здорово, когда тебя как следует отстегают. Твое эго просто взрывается внутри. Это происходит в каждой комнате, но по-разному.

– А как же японский сад?

– Словишь правильный кайф и окажешься чуть ли не в раю.

– Кайф он и есть кайф.

– У нас работает дипломированный медик, он не только раздает наркоту. Все наши клиенты обследовались у него, и ему точно известно, от чего они балдеют больше. Он проводит исследования крови, делает назначения, что-то меняет, и все в течение вечера. Клиенты ловят такой кайф, что забывают свои имена.

– А затем музыка вообще уносит тебя к черту на рога.

– Нет, мистер, здесь мы приближаемся к Богу. Это место святое.

Уорд никогда не предполагал, что ему придется услышать, как «ад» назовут «святым местом».

– А мы можем еще куда-нибудь пойти? Эта часть клуба была не для него. Ему хотелось затянуться опиумом или на худой конец выпить.

Они поднялись на лифте, таком тесном, что стоять в нем пришлось вплотную друг к другу. Когда двери открылись, Пол окончательно пришел в себя потому что оказался в бальном зале, заставленном красивыми кроватями, на которых пары занимались любовью.

Двое певцов, прелестная высокая девушка и юноша, еще выше ее, пели на два голоса с таким чувством и нежностью, что могли сойти за святых. Уорд узнал старую колыбельную «Всю ночь напролет».

Торжественная обстановка зала никак не вязалась с тем, что походило на оргию в самом разгаре. Уорд был неглупым человеком и сразу понял, чего хотели добиться устроители подобных развлечений. В этом зале, например, секс отделялся от греха, так как не было необходимости прятаться.

Время от времени он забредал в Пномпене или Вьентьяне в какую-нибудь дыру, где было полно таких же, как он, ребят, веселье тогда обычно заканчивалось чем-то вроде оргии. Веселились бурно, но по-скотски, и после его не оставляло чувство брезгливости. Здесь же отсутствие стыда приносило с собой ощущение чистоты. Тридцать или сорок человек наслаждались друг другом всеми возможными интимными способами, творя все, что только можно себе вообразить. Их лица светились от желания, тела покрывала испарина. Может, в этом и есть какая-то святость?

При виде всех этих переплетенных тел Уорд как-то особенно внимательно начал приглядываться к своей спутнице. Скорее всего, она не принимала его всерьез, как остальные завсегдатаи этого клуба... исключая, разве, придурков в подвале. Они принадлежали к политикам, а это с какого-то боку и его мир. Правда, его никак нельзя было назвать любителем порки. Он и так сполна получил свое и ни в чьей дополнительной помощи не нуждался. Ножевая рана, например, хоть и заживала, но все равно давала о себе знать, стоило ему высоко поднять руку.

Лео выглядела потрясающе – этакая Белоснежка. Он был готов хоть сейчас на нее наброситься. Кое-кто считал его член достойным восхищения. Может, и ей понравилось бы. Уорд решил попытать счастья.

– Послушай, я бы не прочь... – Она бросила на него такой взгляд, что Пол тут же замолчал. – Пошли вниз, – сказал он, минуту спустя хриплым от смущения голосом.

Он не мог овладеть ею здесь, так как не принадлежал к числу ангелов и нуждался в уединении.

Девушка неспешно вышла в фойе. Уорд не понимал, какова ее роль в этом клубе, и ему не хотелось никого обижать. Но природа брала свое. Он все-таки живой человек. Нельзя же вот так бросить его на произвол судьбы после всего, что он здесь видел и перечувствовал. Не станет ведь он в самом деле обслуживать себя пятерней! Ему тоже хотелось любви.

– Ты такая... Я хочу сказать, тебе бы понравилось. Я могу заплатить... если таков порядок...

– А теперь я хочу показать нечто действительно особенное, – сказала она и взяла его за руку.

Какое зрелище могло превзойти то, что он успел увидеть, Пол не представлял. В этом заведении не просто стремились доставить гостям удовольствие. Уорд здесь столкнулся с совершенно новым подходом к самому понятию «удовольствие». Чтобы насладиться, здесь не приходилось прятаться, и само наслаждение не считалось грехом. Даже те, кто посещал темницу, усваивали этот урок, правда, своим особым способом.

Люди, которым позволено было сюда приходить, составляли круг избранных. Всю свою жизнь Уорд считал, что социальные барьеры, воздвигаемые людьми, это трагедия. Мириам Блейлок сломала эти барьеры в своем заведении, и, как теперь казалось Полу, довольно успешно.

Они спускались по черной лестнице – стальные ступени в освещенном колодце. Каждый пролет заканчивался многочисленными табличками «Выход», везде были установлены пожарные шланги. Он заметил, что противопожарной безопасности здесь уделялось большое внимание.

– Нигде не видел столько этой ерунды.

– Мы очень осторожны. Мы не хотим, чтобы гости почувствовали хотя бы малейшую угрозу.