Твердо приказав себе не думать о том, что так больно ранит душу, он подошел к столу.

— Доброе утро, леди. Надеюсь, завтрак пришелся вам по вкусу?

— Все просто восхитительно, Норт, — отозвалась Кэролайн, бессовестно улыбаясь мужу во весь рот. — Полгрейн даже соизволил появиться три раза, желая лично убедиться в нашем общем одобрении. Налить тебе кофе?

Норт кивнул и, взяв тарелку, отошел к буфету. Зрелище, представшее его глазам, оказалось настолько ошеломительным, что он, разинув рот, мог только беспомощно смотреть на великолепное разнообразие блюд: отменные тушеные почки и бекон, омлет, выглядевший пышным, как белые летние облака, тосты и горячие оладьи золотистого цвета, горшочки желтоватого масла и густого джема и даже.., нет, просто невероятно.., даже булочки с орехами! Услышав звонкий смешок, Норт обернулся и обнаружил стоявшую рядом Кэролайн.

— Удивляешься, почему все выглядит так заманчиво? Ожидал увидеть собачье мясо и голубиный помет?

— Но как тебе это удалось?

— Велела Куму передать Полгрейну, что если завтрак не будет достоин виконта, я попрошу всех трех беременных дам помочь ему на кухне, поскольку он не умеет готовить. Поверишь, думала, что Кум огреет меня по голове той уродливой китайской вазой, что стоит в гостиной, но он сдержался.

— Да, слава Богу, самообладание у него удивительное. Тут Кэролайн неожиданно опустила глаза на омлет и неловко шаркнула носком туфельки по краю обюссонского ковра. Норт взял с блестящего серебряного подноса самую большую ореховую булочку и сказал голосом, как он надеялся, достаточно чарующим, чтобы растопить масло на этой самой булочке.

— Кэролайн, мне не хватало тебя сегодня утром. Знаешь, у меня были определенно интересные планы, как провести время. По-моему, я еще не успел по-настоящему уделить тебе внимание: в твоем теле есть еще столько неизведанного, даже не представляешь. — И, глубоко вздохнув, добавил:

— Не стоило тебе вставать так рано и покидать меня. Согласно книге, которую я изучал прошлой ночью, жене ни в коем случае не годится уходить от супруга до того, как он проснется. Это заставляет его чувствовать себя одиноким и растерянным, словно он не смог доставить тебе наслаждение в брачную ночь, а ты бросила мужа одного, не заботясь о том, что его мучит вопрос: “Уж не разочаровал ли он тебя?"

Кэролайн резко вскинулась и растерялась:

— Ты все сочиняешь, Норт Найтингейл!

— Ни капли. Ты завтракала, Кэролайн?

— Да, а теперь я должна помочь моим дамам устроиться. О, кажется, я заняла твой стул! Прости, Норт, я не сообразила.

Она начала отодвигать тарелку и прибор, а Норт просто смеялся, весело и заразительно, стоя с тарелкой в руках, смеялся и не мог остановиться.

— Прекрати, — бросила она, не оборачиваясь. — Что подумают обо мне наши гости?

— О нет, мисс Кэролайн I — воскликнула Элис. — Я даже не могла представить, чтобы леди так наслаждалась обществом джентльмена.

Бедная девочка явно не поняла, что сморозила, но мисс Мэри Патрисия, быстро придя в себя, погладила ее по руке, а Кэролайн коротко объявила:

— Ну а теперь я покажу вам ваши комнаты. Они довольно уютные.

— В моей книге говорится также, что оставлять супруга сразу после завтрака, — подлил Норт масла в огонь, — означает подвергать его серьезной опасности неверия в собственные силы.

Но Кэролайн и не подумала поддаться на удочку. Пусть дразнит ее сколько хочет! Как она могла когда-то считать его мрачным и угрюмым? Она подвинулась поближе к мужу, так, чтобы дамы ничего не услышали:

— Кстати, я расспросила Триджигла о чудовище, которое заглядывало в окно прошлой ночью, и при этом пристально смотрела на Триджигла.

— И?

— Он и глазом не моргнул, но, думаю, за эти годы прекрасно научился изображать полнейшую невинность.

— Предоставь это мне. Я сам все проверю, а потом допрошу Полгрейна и Кума.

— Желаю удачи, — хмуро пробормотала Кэролайн. — Только учти, они достойные противники, Норт, весьма достойные.

— Но ты их одолела, Кэролайн.

Она вопросительно склонила голову набок.

— Разве теперь в Маунт Хок не живут сразу четыре леди? — пояснил муж.

Кэролайн лукаво усмехнулась:

— Что они скажут, когда начнут прибывать горничные?

— Не знаю и, по правде говоря, не очень-то хочу слышать.

* * *

Два часа спустя Норт сидел в библиотеке в огромном мягком кресле с Кэролайн на коленях и лениво играл пальчиками ее ноги. Шелковый чулок валялся на полу.

— Устройся ты поудобнее, и я смог бы попробовать, каковы они на вкус. Готов поклясться, совсем как лаванда.

— Я просила горничную Тимми налить в ванну лавандовой воды. Он долго не мог сообразить, в чем дело, только стоял и улыбался широкой беззубой улыбкой, а потом опрокинул в ванну столько лаванды, что хватило бы на слона. Ты видел бутылку, верно?

— Да, там осталось чуть-чуть, совсем на донышке. Норт положил ее ногу себе на колено и стал внимательно рассматривать.

— Похоже, все совершенно зажило. Ужасно испугался, когда увидел этот проклятый волдырь. Тебе нужно быть поосторожнее. Как-то я знавал одного мальчика — служили вместе в армии — так вот, у него были слишком тесные сапоги, натершие ногу. Он не обратил на это внимания и через пять дней уже был мертв.

— Я буду осторожна, — пообещала она, откинувшись на его руку и осторожно дотрагиваясь до щеки мужа.

Она любила прикасаться к нему, ощущать под пальцами гладкую загорелую кожу, жесткие завитки волос, наслаждаться полнейшим несходством с собственным телом.

— Я снял твой левый чулок. Думаю, мне пора стащить и правый. Ну а потом придется продолжать снизу вверх и закончить дело, только медленно, очень-очень медленно.

Кэролайн сжала ладонями лицо мужа, притянула к себе и припала к губам поцелуем, не давая встать. И когда она наконец отпустила его, Норт вовсе не спешил поднять голову.

— Норт, подожди, хорошо? Судорога ногу свела. Не мог бы ты ее растереть?

— Сейчас попробую, — согласился он, устраиваясь поудобнее и начиная массировать ногу.

— Другую, но так тоже хорошо. Немного повыше, Норт.

— Выше? Ты настоящая чертова дразнилка, Кэролайн Найтингейл. Хм-м-м, звучит неплохо, верно? Может, жена в конце концов это не так уж страшно, верно? Особенно если их имена так прекрасно звучат вместе.

— Повыше, Норт. Дыхание Норта участилось:

— Судорога прошла?

— Нет, стала еще сильнее. Еще повыше, Норт. О, какая ужасная боль!

Норт сдался, сунул руку под юбку и, воспользовавшись куда более коротким маршрутом, сжал голое бедро.