— Идеальное, — ворчал Анастасий, всем сердцем соглашаясь с другом. — Лучшие казармы, которые мне когда-либо доводилось видеть.

— Усадьба — ни больше, ни меньше.

— Вино, женщины, пение.

— К чертям собачьим пение. А теперь…

Невнятное бормотание.

— Что ты сказал?

— Мне послышалось: черт бы побрал авантюристов — начальников, — ответил Менандр.

Парень нахмурился.

— А может, и нет. Я не всегда его понимаю, когда он бормочет, хотя он постоянно бормочет. Может, это было: черт побери алчных интендантов.

Он сильнее нахмурился.

— Но тогда какой смысл? В особенности во время путешествия… — внезапно у него промелькнула мысль, и он сильно забеспокоился, быстро взглянув на свою лошадь.

— Слушайте, вы, ветераны, может, вы знаете о лошадях нечто, неизвестное мне?

С другой стороны, разговор — в первом ряду небольшой колонны совсем не был мрачным. Даже к Велисарию после того, как усадьба скрылась из виду, снова вернулось обычное хорошее настроение. А затем, час спустя, появилось и великолепное настроение.

В мире много приятного. Среди приятного есть такое удовольствие: тебе задают вопрос, который ты сам хотел задать и думал, как бы это сделать.

Гармат откашлялся.

— Полководец Велисарий. Принц Эон и я обсуждали — уже какое-то время обсуждали, но приняли решение только вчера вечером — конечно, окончательное решение будет принимать негуса нагаст, но мы почти уверены, что он согласится. Ну, дело в том, что…

— О, ради Бога! — воскликнул Эон. — Полководец, мы хотели бы отправиться вместе с тобой и твоими людьми в Индию.

Принц быстро захлопнул рот, выпрямил спину и уставился прямо перед собой.

Велисарий улыбнулся, и на этот раз нехитро.

— Я буду очень рад! — он повернулся в седле — ах, как эго легко сделать со стременами! — и посмотрел назад.

— Вы все? — уточнил он. — Включая сарвенов?

Полководец внимательно осмотрел двух чернокожих солдат. Они были диковинными, из малоизвестной и таинственной страны. Но он прекрасно знал такой тип людей.

— О, да — ответил Гармат. — Они поклялись служить лично принцу Эону.

Велисарий перевел взгляд на Усанаса. Давазз легкой трусцой бежал рядом с конем принца.

— А ты, Усанас?

— Конечно! Должен же я следить, чтобы дурак принц не попал в неприятности.

— А само путешествие ты не считаешь неприятностью?

Давазз улыбнулся.

— Путешествие в далекую Индию? Забраться в открытую пасть малвы с сумасшедшим иностранным полководцем, намеренным украсть зубы малвы? Самая разумная вещь, которую когда-либо делал дурак принц.

Велисарий рассмеялся.

— Ты называешь это разумным?

Для разнообразия улыбка исчезла.

— Да, Велисарий. Для принца из Аксумского царства в новом мире малвы я называю это разумным. Все остальное будет ошибкой.

Эритрейское море

Лето 529 года н. э.

— Ну и корабль! — воскликнул Велисарий, с носа до кормы оглядывая судно, на котором путешествовала индийская делегация. Полководец явно был поражен. — Да он же по величине даже больше александрийских судов, на которых мы перевозим зерно! Даже «Изиды»[30]!

— Корыто, — сказал Эон. Взгляд молодого принца, точно так же, как и взгляд Велисария, прошелся от носа до кормы, но никакого восхищения в нем не наблюдалось.

Длина корабля составляла почти двести футов, ширина — около сорока пяти. Размеры превышали размеры кораблей, которые когда-либо строили римляне, даже самых крупных, для перевозки зерна, выращенного в Египте, из Александрии в Константинополь и западное Средиземноморье. Самым знаменитым из них считалась упомянутая «Изида».

Подобно тем грузовым судам, у индийского судна было две нижние палубы и одна верхняя. И, как и на грузовых кораблях римлян, на индийском не предусматривались гребцы. Это было парусное судно. Да весла и не помогли бы кораблю с водоизмещением в две тысячи тонн.

На этом сходство заканчивалось. На грузовых римских кораблях устанавливались три мачты. На индийском имелась всего одна, хотя державшийся на ней огромный квадратный парус оказался не единственным. На корме виднелся еще один, небольшой и треугольный. По средиземноморской традиции ют[31]обычно находился на корме, на судне же малва он оказался точно в центре, окружая основание огромной единственной грот-мачты. Для строительства использовалось тиковое дерево, для оснастки — волокно кокосовой пальмы. Средиземноморские же суда строили из кедра или сосны, добавляя в некоторых местах дуб, оснастка обычно изготавливалась из пеньки или льна (хотя египтяне часто использовали папирус, а испанцы предпочитали эспарто).

Кроме этих очевидных различий, Велисарий не мог ничего назвать. Принц Эон, как оказалось, гораздо лучше него разбирался в судах.

— Корыто, — повторил он надменно.

— Очень большое корыто, — весело добавил Усанас. — Непристойно огромное корыто.

— Ну и что? — посмотрел на него Эон. — Размер — еще не все.

Высокий давазз улыбнулся своему подопечному, глядя на него сверху вниз. Под его веселым взглядом принц сжал челюсти.

— Размер — еще не все, — повторил он.

— Конечно, нет! — согласился Гармат. Старый советник улыбнулся. — Я — маленького роста, поэтому соглашаюсь полностью. Однако, опять же как человек маленького роста, я должен сразу же добавить, что всегда считал необходимым принимать размер в расчет. Как ты считаешь, полководец?

Велисарий оторвал взгляд от корабля.

— Э? О, да. Согласен. Хотя, как высокий человек, сталкивался и с обратным.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Гармат.

— В расчет следует принимать и другие факторы, не только размер. Например, я обнаружил, что размер армии не играет такую роль в исходе сражения, как умения и навыки солдат и их командиров.

Принц казался довольным. Усанас тут же вставил:

— Велисарий — великий дипломат!

Эон царственно проигнорировал колкость, глядя на воду. Велисарий хитро улыбнулся.

— А почему ты называешь корабль корытом? — спросил полководец у принца.

Эон посмотрел на него уголком глаза. В его глазах промелькнуло подозрение. Хотя Велисарий обычно и не подшучивал над ним — что послужило одной из причин симпатии, возникшей у принца к византийцу, — тем не менее Эон был еще молод, несколько неуверен в себе и в то же время очень горд.