— Нет.

Короткий ответ опять прозвучал так, будто Брасье прислушивался к неслышимым другими звукам. Баррет, впрочем, ломать голову не стал, а наметил про себя обдумать подмеченную странность позднее, когда появится время.

Два судна уже сблизились, абордажные крючья впились в корму баркентины.

Схватка началась. Баррет перепрыгнул на чужие шканцы. Он помнил атакующего Кэллоу, битву на палубе «Святой Маргариты» и теперь словно бы участвовал в той же самой сцене, но с противоположной стороны. Сходство, впрочем, оказалось обманчивым. Огня под ногами не было. Отпор, который получили пираты, поначалу ошеломил даже Баррета.

Смок первым схватился за лицо, из-под широкой ладони верзилы побежали темные капли. Испачканная рука стискивала лицевые кости черепа, словно пыталась удержать нечто, покидающее голову.

— Господи! — пробормотал он и осел на палубу, прямо под ноги товарищей.

Баррет схватился с ближним из противников. Тот бился хорошим клинком — остро заточенной шпагой, но, к счастью для пиратского капитана, владел ею не очень-то умело. Баррет полоснул испанца по шее и тут же перешагнул через мертвого. Схватка вокруг шла с яростью и переменным успехом. Пираты сильно продвинулись вперед, но потом их почти что сбросили со шканцев.

«Драка затягивается, а у меня всего-то пятьдесят человек, включая снайперов на марсовых площадках и тех, кто остался на палубе люггера».

Баррет выхватил из-за пояса пистолет, разрядил его в чье-то бородатое лицо и бросил под ноги, потом проделал то же самое с другим пистолетом. Ружейный залп от левого борта сразил нескольких человек с обеих сторон — должно быть, стреляли не прицеливаясь. Посвежел восточный ветер, волны качали оба судна, которые теперь сцепились намертво. В разгаре схватки кровь на палубе уже не посыпали песком, поэтому в ней отчаянно скользили ноги всех подряд.

Баррет пробился вперед, выискивая чужого капитана. Невысокий испанский офицер нанес удар и слегка задел плечо англичанина, тот развернулся и достал противника саблей.

Вернее, ему показалось, что достал, — удар пришелся в пустоту.

Чужак увернулся с кошачьей, почти сверхъестественной ловкостью и опять перешел в атаку. Баррет фехтовал с упорством отчаяния, но впервые за годы, проведенные на Карибах, не мог поделать ничего. Не помогла даже парочка приемов, которые заведомо считались нечестными.

«Здесь речь идет уже о жизни, а не о красивой победе на удивление дуракам».

Испанец потеснил пиратского капитана и прижал его к борту. Позади Баррета беспокойно колыхались зеленые волны, перед самым лицом опасно сверкал металл.

«Он будто и не устал и напирает все сильнее. Черт возьми, он меня сейчас убьет».

Новый выпад распорол рукав рубашки, второй вскользь задел щеку, третий достал грудь — нанес обширный, но не очень глубокий порез.

Четвертый пришелся в горло. Напоследок Баррет видел короткий высверк клинка, потом ощутил болезненный укол пониже подбородка. Острие чужого оружия, вместо того чтобы погрузиться в шею, пошло куда-то вниз, царапая кожу, и он заставил себя уклониться.

Пятого удара никто не нанес.

Противник лежал, косо завалившись на бок. Измотанный схваткой Баррет сначала убедился, что живых врагов вокруг нет, потом сел прямо на палубу, на грязные, липкие доски.

Пахло морем и кровью. У испанца оказалась пробита голова. «Должно быть, это сделали наши стрелки на марсовых площадках». Как ни странно, даже с такой раной испанский капитан умер не сразу. Он смотрел мимо противника, куда-то в сторону, остановившимися, но еще живыми, широко распахнутыми глазами. Там, куда умирающий повернул свое лицо, стоял Ролан Брасье — мокрый от пота, загорелый до черноты, в распахнутой рубашке. Он совсем не пострадал и даже не выглядел напуганным.

Испанец медленно отвел взгляд и попытался что-то сказать Баррету, но в этот миг умер. Жутковатый переход в вечность англичанин запомнил отчетливо — только что напряженное лицо раненого расслабилось и сделалось плоским, невыразительным.

— Виват, капитан, отличная получилась схватка! — сухо рассмеялся Брасье.

— Дерьмо, а не драка. Меня почти убили.

Баррет поднялся и вытер саблю об одежду мертвеца.

— Что с остальными?

— Победа.

— Распорядись, чтобы пленных загнали в трюм.

Винд уже спустился с мачты «Синего цветка» и теперь в сильнейшем возбуждении приплясывал на палубе:

— Какой был выстрел, капитан! Какой отменный выстрел, клянусь бородой дьявола!

«А ведь это Джо меня выручил».

Рана на шее оказалась простой царапиной, Баррет приложил к ней скомканный кружевной галстук, потом потрогал ладанку с изумрудом — она оказалась на месте.

В грязи среди мятого, сломанного и спутанного такелажа осталась лежать четверть команды люггера — тела, пробитые мушкетными пулями, с колотыми ранами в живот и грудь.

— Надеюсь, хоть груз будет стоить того. Что они везли?

— Табак и имбирь.

Добычу с баркентины спешно перегружали на «Синий цветок». Доктор Кид тщательно и аккуратно занимался раненым лицом Смока.

— Что у него?

— Рассечены скула, бровь и надбровье. Выбит правый глаз.

Смок от боли взревел наподобие быка, привычный ко всему пиратский врач равнодушно делал свое дело.

— Ты можешь кричать или молчать — результат от этого ни на толику не изменится.

— Не огорчайся, Том, — утешил друга Винд. — За глаз тебе заплатят из общей доли целых сто реалов.

— Без правого глаза я стану плохо стрелять, прощай навсегда моя ружейная меткость.

— Бедняга, ты и так был никудышный стрелок. Вся твоя сила — не в голове, а в руках.

Четвертую часть товаров уже перетащили на люггер. Винд смеялся, бесшабашно и слишком громко, — должно быть, сказывалось прошедшее нервное напряжение, но доктору Киду почудилось, что он уловил запах спиртного.

— Ты где-то подцепил ром?

Вопрос так и остался без ответа. Кровь на палубе баркентины обильно засыпали песком — ноги больше не скользили ни у кого. Закричали запертые в трюме пленники. Похоже, там вспыхнула скоротечная драка. За месяцы, проведенные в Картахене, Баррет привык к беглой кастильской речи. Сейчас он отчетливо уловил несколько распространенных бранных слов, обращение к Господу и фразу, смысл которой сводился к самым черным опасениям.

— Как мы отделаемся от этих псов?

Питер равнодушно выслушал вопрос Брасье и махнул рукой в сторону Эспаньолы.

— Высадим на берег. Двоих я выберу сам — этих оставим на судне для простой работы. Мы потеряли десять человек, Ролан, а это очень плохо. Пусть бездельники из Санто-Доминго хотя бы моют палубу.