Вокруг вообще не было ни души.

Что за бред, подумала было я, и попыталась вспомнить, что именно должно было быть в этом дворе… и не смогла. Я не узнавала это место. С удивлением я осознавала, что вижу его впервые. Как это могло быть, если двор находился прямо напротив школы? Я выбежала обратно, и побежала вслед за белыми бантами по безлюдному тротуару — я точно помню, что мой дом находился в конце этой небольшой улицы. Может, хоть там я спрячусь?

Девочка с белыми бантиками, словно только что соскочившая с фотографии — даже пятно на фартуке в том же месте, забежала в подъезд. Я попыталась представить, как выглядел подъезд до того, как открыла дверь, но почему-то опять не смогла. Я смутно, какими-то пятнами помнила квартиру, но не подъезд. Открыв дверь парадного, я тупо уставилась на внутренности бетонного колодца, без лестниц и лифтов. Задрав голову, на третьем этаже я увидела единственную, парящую в воздухе квартиру.

Что меня особенно удивляло и раздражало, так это то, что, начав копаться в детских воспоминаниях, я все больше убеждалась в их неполноценности. Если вы забываете какие-то старые события, то, пытаясь вспомнить их через много лет, вы, словно бы, постепенно проявляете фотографию — сначала вспоминаются общие черты, а затем, через усилия, всплывают какие-то упущенные вначале детали. С моими детскими воспоминаниями было совсем не так — четкие яркие пятна и полное отсутствие деталей, сколько не пытайся вспомнить.

Выскочив из подъезда, я увидела в конце улицы три фигуры моих преследователей. Заметив меня и радостно закричав, они рванулись вперед. Я обежала дом вокруг и опять увидела серый туман, скрывавший все то, о чем у меня отсутствовали воспоминания.

Иного выхода у меня не было, и я побежала в туман…

Внезапно я выскочила на какое-то открытое пространство, стены которого скрывались в сером тумане. Посередине круглой площадки в воздухе висел громадный, но неправильный глобус — на нем был только один континент странной формы и много-много воды. Возле глобуса стояли двое — мальчик, чьи черты мне показались смутно знакомыми, и девочка лет семи, чем-то напоминающая ту, что я только что видела возле школы с белыми бантами, только эта была одета в переливающееся изумрудное платье, а волосы ее были сверкающим золотом рассыпаны по плечам. Мальчик с девочкой спорили о каких-то разломах.

— Если провести разлом тут, то потом расстояние между океанами в этом месте будет слишком узким — тут постоянно будут ужасные штормы — хмурил брови мальчик.

— Ну это же хорошо, — возражала девочка, — бурные изменения лучше загнивания в остановившемся болоте…

В этот момент она обернулась и посмотрела на меня. Я взглянула в свои собственные глаза. Странно — этот момент кажется мне знакомым и таким реалистичным, но я его не помню. Услышав сзади топот нескольких ног, я бегу вперед, подныриваю под глобус, успев краем глаза отметить еще одну странность — нарисованные на нем слои облаков, оказывается, двигались — и бегу дальше в туман.

Я оказываюсь на дискотеке. Этот момент я прекрасно помню — первое свое свидание в четырнадцать лет. Мальчик пригласил меня на дискотеку, мы танцевали с ним до позднего вечера, после чего гуляли по ночному парку. Вот только его имя, впрочем, как и сам мальчик, впоследствии, давно потерялись в веках. Оглядывая теперь это яркое пятно в памяти, я хочу закричать от ужаса. Вокруг меня танцуют смазанные лица каких-то роботов, заучивших серию движений и повторяющих их по кругу, каждый в своем темпе. Если смотреть краем глаза, то есть ощущение, что это дискотека. Если присмотреться к лицам, то это театр абсурда с марионетками. Я вижу и себя и своего мальчика. Он более прорисован, нежели фоновые персонажи, однако и его лицо далеко от живого. Я распахиваю дверь на улицу и выбегаю наружу. Прямо от двери дискотеки тянется единственная аллея, освещенная фонарями — именно ее я и помню. Вокруг аллеи влево и вправо, насколько хватает взгляда, тянется темно-серая пустыня, затянутая туманом. Воспоминания опять очень четкие, но очень отрывистые. Словно кто-то показал мне серию фотографий, попросив запомнить, и объявил это моим прошлым, забыв пририсовать детали, оставшиеся за кадром.

— Окей, — зачем-то кричу я в воздух, — я поняла, что, то что я помню о себе — это фальшивка. Но где же я настоящая?

Ныряю дальше в туман, пока мои преследователи не выскочили из дискотечной толпы вслед за мной.

На сей раз, передо мной очень реалистичный пейзаж. Большая пещера, освещаемая тусклыми огнями костров. Несколько десятков довольно грязных существ, окружающих фигуру в изумрудном переливающемся костюме. Это снова я. На вид мне — лет пятнадцать, но я значительно выше окружающих меня дикарей. Я что-то объясняю им, преимущественно жестами. Раскрашенные охрой женщины внимательно следят за руками.

Я не помню этого, но чувствую, что этот момент мне тоже должен быть знаком. Он реалистичен.

Продолжая бежать, выскакиваю из пещеры и буквально упираюсь в ствол большого дерева. Вокруг него — серый туман. Высоко на ветвях, на длинных скрипучих цепях висит то ли сундук, то ли гроб. За спиной в тумане слышится сопение преследователей, и я изо всех сил карабкаюсь по стволу, до уровня сундука, а затем спрыгиваю в темноту, которую он хранит в себе…

Я стою на поляне, один в один похожей на ту, с костром, откуда я начала свой путь. На ней тоже сугробы, и тоже костер, но около огня только двое. Я вижу со стороны себя и Его — того самого мужчину на троне. Теперь я помню его имя. Теперь я помню свое имя. Со стороны я смотрю, как мы ссоримся, и как прошлая я уходит, упрямо тряхнув головой. Мужчина сначала хочет идти вслед за мной, но затем, подумав, остается у огня, задумчиво глядя на пламя.

Да, обидевшись, я тогда решила выбросить его из памяти, создав себе новые фальшивые воспоминания об обычном человеческом детстве. Однако, допуская вероятность, что выбранный мной путь ошибочен, я заложила часовой механизм, который должен был вернуть меня из иллюзий.

За моим плечом вырастают три фигуры преследователей. Они уже потеряли все человеческие черты — пройдя через все миры моих воспоминаний — и настоящих и фальшивых, сочиненных мною же, призванных на время заместить в памяти воспоминания о Нем. За моей спиной стоят три серые тени. Я дую на них, и они рассеиваются в пространстве как утренний туман. Мои фантомы выполнили свою функцию и разбудили меня настоящую.

Закрываю глаза и делаю шаг, возвращаясь в сегодня, на поляну с костром. Все двенадцать Зверей уже скрылись в ночи, и только Он по-прежнему дожидается меня на своем троне. Ничего не говоря, подхожу и сажусь на второй, пустующий, трон, возникший рядом. Некоторое время мы молчим, глядя на пламя.

— Я был не прав тогда, — вдруг изрекает он.

— Если в споре с женщиной вы оказываетесь правы, то немедленно извинитесь — так вроде твой любимчик говорил когда-то?

— Нет, я действительно был не прав. Мой путь вел в тупик и чуть не привел к еще одной войне, — Он сделал паузу, — Но согласись, что ты, со своим хайтеком, тоже несколько заигралась. Он, в итоге, тоже уже ведет не совсем в нужную сторону. И с твоим этим любимчиком, мессией гаджетов тоже пора заканчивать. Надо идти дальше.