Когда Седрик покинул кабинет, инспектор позволил себе высказать пару крепких словечек в его адрес. Бимиш, приводящий в порядок записи, как обычно, сделал вид, что ничего не слышал.

***

Оставив допрос вдовы Джорджа Понглтона на потом, инспектор прежде решил побеседовать с мисс Адамсон, о которой так и не сумел составить единого впечатления. В их первую встречу она показалась ему недалёкой легкомысленной особой, испуганной тем, что на её глазах умерла хозяйка большого поместья. Теперь же, после того как многие обитатели Мэдлингтон-Касл недвусмысленно продемонстрировали неприязнь к компаньонке леди Элспет, её личность заинтересовала Грумса по-настоящему. Любопытство его возбуждал и тот факт, что у мисс Адамсон обнаружился брат-близнец, якобы намеревающийся вкладывать средства в английскую недвижимость. Всё это выглядело подозрительным, и профессиональное чутьё инспектора побуждало его разобраться в этой странной ситуации.

Грумс приготовился ловко расставлять сети, уличать в обмане и выводить на чистую воду. Он даже ощутил нечто вроде азарта, как всегда, когда ему предстояло интеллектуальное сражение с возможным преступником. Грумс был готов к тому, что ловкая девица примется отнекиваться, юлить и пытаться выскользнуть из расставленных ловушек, и был тем более удивлён, когда мисс Адамсон, слегка прихрамывая, вошла в кабинет старого лорда и, не успев сесть, с горячностью провозгласила:

– Инспектор, я пришла, чтобы рассказать вам всё!

Она так и осталась стоять, нависая над столом, и была полна решимости и воодушевления. Волосы её, уложенные в небрежный пучок, слегка растрепались, серо-голубые глаза блестели от возбуждения. Инспектор в этот момент испытал чувство растерянности, схожее с тем, что испытывает охотничий пёс, когда преследуемая им добыча вдруг прекращает убегать и демонстрирует полную готовность быть пойманной.

– У меня есть для вас крайне важная информация, – пояснила Оливия, не понимая причины возникшей паузы.

– Да вы присаживайтесь, мисс Адамсон, присаживайтесь, – наконец нашёлся инспектор и сделал знак Бимишу, чтобы тот пододвинул свидетельнице кресло. – Буду счастлив услышать то, что вы намереваетесь мне сообщить. Но сначала ответьте мне на маленький вопрос: как так вышло, что вы опять оказались в Мэдлингтоне? Или кому-то вновь понадобились услуги компаньонки без рекомендаций?

Не обращая внимания на ехидство, сквозившее в тоне Грумса, Оливия опустилась в кресло и начала подробный рассказ. Все события, связанные с поместьем и произошедшими смертями, она излагала кратко – только самую суть, не приукрашенную эмоциями или предположениями. Инспектор слушал её, не перебивая, и вскоре саркастичное выражение покинуло его лицо, уступив место профессиональной внимательности. После того как Оливия описала жутковатую находку, с которой играли дети, и высказала догадку о том, как именно преступник мог использовать куклу, Грумс не смог сдержаться:

– Я, разумеется, наведаюсь в конюшню, мисс Адамсон, но чувствую, что ваша богатая фантазия сыграла с вами злую шутку. Скорее всего, вы стали жертвой россказней старухи Грин с Лысого холма. Она обожает пичкать новоприбывших небылицами.

– Но зачем ещё сооружать такую кошмарную куклу, как не затем, чтобы напугать ею кого-нибудь до смерти? – Оливию задело, что инспектор пренебрёг главной, на её взгляд, уликой, которая могла бы помочь установить личность преступника.

– Я найду ответ на этот вопрос, – самонадеянно пообещал ей Грумс и откинулся на спинку стула. Минуту или две он молча, без улыбки, смотрел на свидетельницу, и в глазах его и выражении лица невозможно было прочесть истинные мысли. – Признаться, мисс Адамсон, вы меня удивили, – заключил он наконец. – Вы такие шпионские игры затеяли на ровном месте, что я просто поражён вашей энергичностью. Втянули в это дело и мистера Адамсона, и мисс Прайс. Немецкая баронесса фон Мюффлинг, путешествующая инкогнито, надо же, господи! – и Грумс разразился громким лающим смехом, звонко хлопая себя по колену.

Бимиш привычно пережидал приступ веселья своего начальника, вытянувшись в струнку и держа карандаш наготове. Оливия заметила, как сержант, стараясь не привлекать к себе внимания, скосил глаза и разглядывает её.

– Как же ещё, по-вашему, я могла проникнуть в поместье? – с напускной кротостью спросила она, когда инспектор отсмеялся и принялся вытирать лицо огромным клетчатым платком.

– Не знаю, мисс Адамсон, не знаю, – Грумс всё ещё посмеивался, – уверен, что тысячей разных способов, которые вам могла подсказать ваша бурная фантазия. Но надо отдать вам должное: письмо Джорджу Понглтону сработало! – и он снова расхохотался. – Представляю, как он обхаживал мистера Адамсона, полагая, что тот выложит ему солидную сумму на реконструкцию всего поместья!

Бимиш, стоявший у окна с блокнотом, откашлялся и отчётливо засопел. Такое веселье за счёт покойного он никак не мог одобрить и считал необходимым донести это до шефа. Покашливание сержанта возымело своё действие – Грумс утихомирился и посерьёзнел.

– Вот что, мисс Адамсон, я вам скажу. Я не ставлю под сомнение искренность ваших побуждений. Но…

– Но вмешиваться в официальное расследование вы мне запретите и настоятельно посоветуете покинуть Мэдлингтон, – договорила за инспектора свидетельница, и на лице её появилось упрямое выражение.

Оливия в этот момент так сильно напомнила инспектору маленькую мисс Грумс, что в голосе его появились отеческие нотки.

– Ну почему же? – возразил он. – Расследуя дело, я не склонен пренебрегать помощью, от кого бы она ни исходила и в какой бы форме она ни выражалась. Напротив, мисс Адамсон, я настоятельно попрошу вас с братом и ммм… баронессу фон Мюффлинг, – инспектор с видимым усилием подавил приступ смеха, – не покидать Мэдлингтон-Касл и до окончания расследования быть моими глазами и ушами. Дело это семейное и очень непростое, с подвохом. Опыт подсказывает мне, что убийца хитёр и беспринципен. Само собой, я призываю соблюдать осторожность и не давать повода заподозрить кого-то из вас в двойной игре. Никаких необдуманных действий, мисс Адамсон! Это я вам запрещаю строго-настрого! – Грумс сдвинул брови и для наглядности постучал по столу узловатым пальцем в жёлтых табачных пятнах. – В противном случае я расторгну договорённость о нашем маленьком сотрудничестве, и вся ваша троица вернётся в гостиницу миссис Тимпани, а потом и прямиком в Лондон.

Услышанное так поразило Оливию, что какое-то время она молча сидела и смотрела на инспектора.

– То есть вы разрешите нам участвовать в расследовании? – ей всё ещё не верилось в такую сговорчивость полицейского.

– Ну а я что сказал? – буркнул Грумс, беря в руки измятый лист бумаги и возвращаясь к прежнему занятию. – Если вы туговаты на ухо, мисс Адамсон, то вряд ли сможете на время расследования быть моими ушами, – съязвил он, с досадой сминая бумагу в раздражении от бесплодных попыток.

Не успев осознать, что делает, Оливия порывисто выхватила у него лист и – тут прижав, там подогнув, пальцы её двигались быстро и ловко, словно у опытной цветочницы, мастерящей бутоньерку – через минуту вернула его инспектору в виде прехорошенькой лисицы с остроконечными ушками.