Юлию отвезли в небольшую затемненную комнату и оставили кресло около стены. Вспыхнул свет, и Юлия увидела, что это не стена, а прозрачная перегородка, за которой находился Роман.

Муж, завидев ее, припал к стеклу, пытался завладеть ее вниманием, протягивал к ней руки. Юлия, апатично сидевшая в кресле, думала о том, что ему не нужна такая жена.

Жена-убийца. Жена — серийный маньяк. Жена-Великий Белк.

Подошедший к ней доктор Черных произнес:

— Не будьте такой букой, Юлечка. Ваш муж ведь страдает почище вашего. И он вас не бросил, не отрекся, не сдал на руки полиции, а борется за вас и вашу любовь.

— Ему нельзя любить меня… — произнесла Юлия, а доктор сказал:

— Ну, улыбнитесь же супругу! И приложите руку к стеклу. Да, вот так, хорошо!

Юлия сделала так, как требовал доктор — в конце концов, у нее не было права мучить Романа сверх того, что она и так причинила ему. Пусть считает, что она рада его посещению. Что она хочет быть им любимой. Что она снова выздоровеет.

Что она хочет жить.

Когда ее привезли обратно в палату, доктор Черных, самолично проверив ее рефлексы, сказал:

— Думаю, сегодня можно обойтись без ремней. Сейчас дадут таблетки, а потом и обед. Вы ведь хотите кушать, Юлечка?

Юлия пожала плечами — ей было все равно. Теперь, после того как она узнала правду, ей было все равно.

И она стала думать о том, как быстрее и наименее проблематично покончить с собой.

И Великим Белком.

— А как же с бункером? — встрепенулась она вдруг. — Ну, с моими кошмарами… Это реальность или нет?

Юлия смешалась, потому что и сама уже не знала ответа на вопрос о том, что правда, а что нет.

Доктор Черных посмотрел на нее поверх очков и ответил:

— Ну, в какой-то мере — так же, как для вас, Юлюсик, точнее, для одного из ваших «я», реальностью являлось то это, то другое. Однако в рамках этих двух своих «я», коренного и паразитарного, вы жили и действовали, конечно, в этой одной существующей реальности…

Он обвел руками комнату.

— Ваши же сны, которые разыгрывались на территории летнего лагеря «Веселые бельчата», того самого места, где вы совершили свое первое убийство, послужившее отправной точкой формирования у вас паразитарной личности, были своего рода попыткой вашего коренного «я» дать вам сигнал — и завуалированно, путем множества намеков и образов, указать вам на тяжелую правду. На то, Юлечка, что вы — убийца!

Вошла медсестра, которая принесла таблетки. Юлия апатично кивнула. Что же, она убийца, на совести которой огромное количество загубленных людей. Детей. И помимо этого, собственные родители.

И, кажется, пришла пора совершить еще одно убийство и сделать то, что она хотела все это время: ликвидировать Великого Белка.

То есть себя.

Она посмотрела на разноцветные таблетки, покоившиеся в пластиковом стаканчике, что протянула ей медсестра. Вот бы знать, какие из них сильнодействующие, собрать как можно больше — и…

— Желаю вам доброй ночи! — произнес доктор, тем не менее внимательно следивший за тем, чтобы Юлия положила в рот таблетки, а затем проверивший, что она их проглотила. — А сейчас сестричка сделает вам еще укольчик. Так, для повышения тонуса… Увидимся завтра на следующем сеансе нашей терапии. Точнее, конечно же вашей, Юлечка. Вашей…

Доктор Черных удалился, оставив Юлию наедине с медсестрой. Следя, как та сноровисто подготавливает шприц для инъекции, Юлия снова поняла, что пялится на золотую цепочку с кулоном-белочкой.

Сестра, быстро продезинфицировав место для будущего укола, вдруг тихо, но отчетливо произнесла:

— Не доверяйте доктору. Он морочит вам голову.

— Что? — Юлия уставилась на медсестру, уверенная, что то, что она только что услышала, на самом деле было игрой ее больного воображения. Шуткой ее паразитарного «я». Жалкой попыткой Великого Белка снова завладеть ее душой.

Так и есть, медсестра ничего не говорила — она ведь не могла ничего сказать, в особенности ничего подобного. Юлия следила за тем, как медсестра склонилась над ее предплечьем, а затем до нее донесся тихий голос:

— Повторяю, он морочит вам голову. Таблетки принимайте по-прежнему, однако их вам дают, чтобы как можно быстрее превратить вас в «овощ». Эта же инъекция служит противоядием…

— Но почему… — начала Юлия и вдруг ощутила, как медсестра легонько ее шлепнула.

— Не говорите. Говорить буду только я. Потому что я стою так, чтобы они не видели моего лица.

Юлия почувствовала легкий укол иглы, а медсестра продолжила:

— Они же следят за пациентами при помощи камер. В особенности за новенькими, в особенности за особыми. Так что не дергайтесь и ничего не говорите, потому что общаться с пациентами персоналу строго запрещено…

Нет, это не было игрой ее воображения — медсестра в самом деле говорила с ней — и выдавала поразительные вещи.

— Но в любом случае вам тут долго задерживаться нельзя. С доктором в дискуссию не вступайте и не противоречьте. Однако его ведь не обдуришь — он тотчас по рефлексам поймет, что кто-то нейтрализует действия медикаментов. У нас в запасе день или максимум два…

— У нас? — выдохнула Юлия, не в состоянии не задать вопрос, а медсестра, вытащив иглу, ответила:

— Обо всем позднее. Теперь ложитесь и делайте вид, что быстро заснули. Иначе они тогда проявят беспокойство и поймут, что таблетки не подействовали. И, чего доброго, назначат вам что-то гораздо более убойное, отчего уже никакое противоядие не спасет. Завтра я буду снова в вечернюю смену, тогда и поговорим. Точнее, я с вами поговорю…

И, не прощаясь и даже не смотря в ее сторону, медсестра стремительно вышла из палаты. Тотчас появились дюжие медбратья, уложившие Юлию в кровать, однако, к счастью, не пристегнувшие ремни. Затем они вышли — и в палате погас свет. Правда, в одном из углов продолжала гореть неяркая лампа. Юлия, помня наказ медсестры, быстро закрыла глаза и, чувствуя, что ее сердце бьется как бешеное, сделала вид, что полностью расслабилась.

Что это было — реальность или иллюзия? Или снова проявление ее паразитарного «я», которое подсовывает ей фальшивые, существующие только в ее воображении, но принимаемые ею за реальные события мотивы.

Сделав вид, что она во сне поворачивается на бок, Юлия осторожно дотронулась до места инъекции. Нет, медсестра ей укол сделала — но вот говорила ли она при этом что-либо? В особенности те крамольные вещи, которые она услышала.

Или решила, что услышала.

Юлия продолжала размышлять, снова и снова прокручивая в голове то, что сказала ей медсестра с кулоном-белочкой. Это случайность — или именно один из тех символов и знаков, о которых вел речь доктор Черных?