Благодаря террористическим атакам 11 сентября 2001 года, которые фактически были спровоцированы Рукманом, нефтяной магнат получил все, что хотел. Сначала армия США вторглась в Афганистан, затем наводнила и захватила Ирак, уничтожив Хусейна. Во главе страны встало дружественное к Рукману правительство. США получило в награду сотни контрактов на «восстановление экономики», включая возведение новых нефтедобывающих вышек и надзор за старыми иракскими мощностями. Как и планировал Рукман, многие из этих контрактов достались его компании. Какая ирония! Иногда для большой игры нужна лишь прямая телефонная линия с Белым домом.

Он был человеком, который ходил в синих джинсах и майке с надписью: «Я стрелял в Дж. Р.», подаренной ему на инаугурационном балу президента Рейгана. Он был тем, кто убедил Вашингтон создать на Аляске Арктический национальный заповедник — объект политических сплетен. Рукман был человеком, который основал «Касл кемикалс» — самую крупную нефтехимическую фирму на планете. Ему принадлежала вся индустрия синтетических волокон. Почти каждый американец носил рубашку, платье или костюм, сделанные из его синтетики. Он был тем, кто предложил установить в машинах датчики последних миль, обеспеченные горючим в баке. Эти датчики маячили на передних панелях и напоминали водителям, пусть даже подсознательно, о том, что пора «покормить крыс под капотом» — то есть о бензине, бензине, бензине.

Конечно, его соотечественники никогда не видели этой стороны Рукмана. Такие дела не проскальзывали в прессу. Репортерам нравилась экспрессия старого миллиардера, его щедрая филантропия, пышные свадьбы и скандальные разводы. Они исходили слюной, описывая похождения и аресты его непутевого сына. Любое упоминание о Рукмане делало их чернила в десять раз дороже. Пресса с огромным пристрастием относилась к его пошатнувшемуся здоровью. Вот почему молодой человек, назвавшийся Джоном Альфой, направил ему весьма заманчивое деловое предложение.

Теперь: вторая часть

В 2001 году, когда слухи о его болезнях перекочевали с таблоидов на передовицы «Нью-Йорк таймс», Рукман публично признался, что у него обнаружили рак и ранние признаки Альцгеймера. Ему не нравилось, что репортеры использовали для его здоровья такие прилагательные, как «неважное» и «хрупкое». И он свирепел, когда находил богохульное упоминание о том, что сдает. Например, как во фразе: «За последние месяцы жизненные показатели Рукмана ухудшились». Эта строка довела его до грани. «Они описывают меня как какого-то гомика, умирающего от воспаления заднего прохода!» — кричал он в тот день одной из безымянных женщин, которая принесла ему кофе. Рукман смутно помнил, что он порвал газету в клочья и бросил в секретаршу пустую чашку. «Чертов рак! Проклятая старость! Хотите услышать, что я скажу вам, болваны? Я буду вас плетью гнать! Я буду плевать в каждого из вас!»

Тем не менее в тот вечер он созвал пресс-конференцию на лужайке перед домом и объявил о раке и приближавшейся болезни Альцгеймера. Да, ему поставили диагноз. Да, он размышляет об экспериментальном лечении. Да, он подумывает о химиотерапии, но только если она потребуется. Рукман, как всегда, использовал свой стиль «вызываю Каина на бой». Его голос был полон хвастовства и адского пламени. Репортеры смеялись, когда им это полагалось. (Чертовы стервятники!) Фотографы делали снимки в нужные моменты. (Они тоже были приучены к жестам.) Все приглашенные ушли сытыми, переполненными цитатами и дармовыми бутербродами. На следующий день техасские газеты поместили его историю на передовицы — естественно, выше сгиба. Государственные газеты разместили ее в нижней части, но Рукману, плевавшему на ник, все равно уделили половину полосы. (Танцуйте для меня, обезьянки! Танцуйте.)

Когда стая писак и фотографов покинула лужайку, Рукман почувствовал неимоверный страх. Он испугался. В тот вечер он понял, что его болезнь оказалась настоящей и что конец уже маячил впереди. И уже не нужно было скрывать свой рак и свою старость. Дело шло к концу. Если злокачественные клетки не сожрут его изнутри, то добьет химическая терапия. А если не химия, то потеря рассудка. И что тогда? Что случится с его наследием? С его компанией? Вселенная, созданная им, рухнет или сгорит погребальным костром, опозорив своего творца.

Той ночью Рукман плакал — впервые за шестьдесят три года. Тебе предстоит последняя поездка, А. Ю. Пришло время повесить шпоры на стену. Ты, как «Титаник», скоро отправишься на встречу с Богом.

Через несколько часов в его офис пришло письмо от вице-президента калифорнийского отделения «Рукман ойл». «НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО И ЛИЧНО В РУКИ» — гласил конверт. Письмо поспешно доставили Рукману. На его пути даже двери быстро открывались нараспашку. Старый миллиардер с сердитым видом вскрыл конверт «Федэкс». Письмо отправил не Бойл, как указывала надпись. Под текстом не было подписи. Сообщение привело Рукмана в ярость, но (учитывая кошмары прошлых лет) заинтриговало.

Мистер Рукман!

Вы, как и я, человек слова. Точнее, Вы, как и я, человек нескольких слов. Я могу помочь Вам, сэр. Я могу исцелить Ваш рак и Альцгеймера. Полностью. Не буду оскорблять Вас, говоря, что это будет сделано быстро и дешево. Но исцеление придет. Вы возродитесь и будете жить дольше, чем находите возможным сейчас. Даю слово.

Если хотите обсудить партнерство, прошу найти меня в «Четырех сезонах» на Беверли-Хиллз. Спросите Джона М. Смита.

Рукман едва не разорвал письмо в клочья. Но что-то остановило его. Возможно, судьба. Или страх. Или надежда.

Вечером он позвонил в отель, состоялся минутный разговор с Джоном Альфой. На следующий день они встретились. Рукман выслушал парня, осушил тройную порцию виски и согласился на все условия. Когда по размеру состояния вас считают четвертым человеком в мире, вы можете потратить несколько миллиардов долларов на свое бессмертие. Не говоря уже о миллионах душ, включая вашу собственную.

И ныне: часть третья

— Здравствуйте, А. Ю., — весело поздоровался Альфа, глядя на него с экрана монитора. — Вы неплохо выглядите.

— Иди к черту!

Сжав в кулаке окровавленный платок, Рукман почувствовал, как его ногти впились в ладонь. Молодые люди. Они плюют на стариков. Ему вдруг стало интересно, как он выглядел на экране этого парня. Наверное, как вурдалак. Из-за прозрачной синей маски его техасский акцент почти не был заметен. «Ненавижу общаться с ним. Он молодой тупой бычок, переполненный спермой. Считает себя неуязвимым бессмертным».

— Какой вы грубиян! — подмигнув, произнес Джон Альфа. — Скажите, А. Ю., а как ведет себя ваша пятая жена, когда слышит вашу ругань? Ведь она так недавно достигла брачного возраста.

— Она, черт возьми, делает то, что я ей говорю, — проворчал старик. — В любом случае, это не твое собачье дело. Плевал я на тебя! Похоже, ты забыл, с кем разговариваешь.

— Я не забываю таких вещей. Вы мой Абель Мэгвитч.

— Кто?

— Таинственный благодетель, — пояснил Джон Альфа. — Мой сладкий папочка.

Парень одарил его уничижительной улыбкой. «Думает, что все знает. Ладно, черт с тобой».