–Несчастная Англия, – в бешенстве воскликнула Ларк, не заботясь больше о приличиях. – Несчастная страна, где хороших людей отправляют на смерть, а плохие получают благосклонность двора.

Тонкие брови Марии приподнялись.

–Кого вы имеете в виду? Я хочу знать, кого именно?

Какое-то мгновение Ларк колебалась. Это был риск, но ярость заставила ее назвать ненавистное имя.

– Винтер.

На восковом лице Марии появилось недоумение.

– Его мать Елена была любимой фрейлиной моей матери. Винтер всецело предан... мне и истинной вере.

– Всецело преданный вам советник собирается украсть ребенка у матери!

Мария качнулась вперед, словно тонкое пламя свечи от дуновения ветра.

– Как вы можете обвинять его в столь низком поступке?

–Потому что он угрожал мне. Сейчас он рыщет по дворцу, чтобы найти меня.

– Да простит меня Христос. – Мария прислонилась к спинке молельной скамьи. – Эти слухи гуляют по Лондону с тех пор, как я вышла замуж за Филиппа.

Она посмотрела на оплывшую свечу на алтаре, и ее лицо немного смягчилось. Бедная Мария! Больная, одинокая, она все еще любила своего мужа.

Последняя надежда Ларк рухнула, когда Мария позвонила в хрустальный колокольчик. Сейчас ее схватят, отдадут в руки сумасшедшего и...

В часовню вошел телохранитель.

– Торопитесь. – Королева подняла глаза и посмотрела на Ларк. – Я даю в ваше распоряжение восемь человек охраны и лодку. Они отвезут вас в любое место, куда вы скажете. А теперь подойдите и обнимите меня.

Ларк осторожно обняла Марию за плечи. Ей показалось, что она прикоснулась к безжизненной соломенной кукле. В ноздри ударил знакомый запах. Ларк помнила его с последних дней жизни Спенсера. Этот был запах смерти.

– Удачи, – прошептала Мария так тихо, что никто, кроме Ларк, не мог услышать ее слов. – Когда ваш ребенок появится на свет, назовите его Филиппом, – с мучительной тоской в голосе произнесла она. Этот голос потом преследовал Ларк всю жизнь.

Потрясенная встречей с королевой, Ларк пришла в себя только на полпути в Смитфилд и принялась молить бога, чтобы не опоздать.

Когда Оливера вели к месту казни, он с горькой иронией вспомнил, что однажды уже все это пережил.

Но как он изменился с тех пор. Тогда он бесстыдно молил о пощаде. Сегодня он шел полный достоинства, с высоко поднятой головой.

И все это дала ему Ларк. Интересно, знает ли она об этом?

Ему было приятно, что молодой евангелист Ричард Спайд спасен и женится на Наталье. Ларк тоже будет в безопасности, окруженная любовью шумного семейства де Лэйси. На трон взойдет принцесса Елизавета. Ларк даст жизнь их ребенку. Жизнь не остановится.

При его появлении словно ветер пробежал по орущей толпе зевак. Оливер посмотрел вперед и увидел, что его ждет: палач в колпаке, его помощник, почерневший столб в центре ямы с песком.

Вдруг вспомнился Дикон. Он никогда не знал брата, умершего от той же болезни, приступы которой периодически мучили Оливера. Он понял, что всю жизнь нес на себе груз вины. Его брат умер, а он жив.

Оливер едва ли слышал голос, монотонно читающий ему обвинения. Не обращал вниманияна бормочущих молитвы верующих, на качающиеся кадила, на глухой ропот толпы. Он отказался от последней возможности покаяться и рассмеялся в лицо священнику.

Многие в толпе злобно насмехались над ним, но были и те, кто требовал пощады. Мир изменился. Люди учились говорить то, что думают.

Солдаты подвели его к столбу и подняли высоко над головой скованные наручниками руки. Тяжелая цепь легла ему на грудь. Чтобы заглушить страх, Оливер поймал в толпе взгляд какого-то мужика и подмигнул ему. Мужик отвел глаза и перекрестился. Оливер почувствовал, как холодный ветер остудил его пылающее лицо. Он услышал, что отдали приказ, увидел, как два факела коснулись хвороста на краю ямы с песком. Толпа слилась в море лиц. Гул усилился.

Оливеру предстояло последнее путешествие, пункт назначения которого – тайна веков.

Он услышал, как затрещали в огне сухие ветки. Маленькие юркие язычки пламени уже мелькали на краю ямы и постепенно подбирались ближе. Сможет ли он вынести боль?

Где-то в толпе заплакал ребенок.

Шипение и треск усилились.

Вот и все. Ожидание окончено.

Крики мольбы уже были готовы сорваться с его губ. Он уже открыл рот, чтобы просить о пощаде, но образ Ларк вернул мужество. Ощущая горячее дыхание огня, Оливер закрыл глаза, чтобымысленно проститься с ней и ребенком, которого никогда не увидит.

И вдруг резкий порыв ветра задул огонь.

– Черт побери! – пробормотал палач.

–Этот ветер, похоже, еще долго не стихнет, – сказал помощник.

Оливер открыл глаза.

– Принеси порох, – крикнул палач.

«Наверное, он молод, – подумал Оливер. —Интересно, какое у него лицо?»

Но сквозь щели колпака виднелись только глаза.

При упоминании о порохе толпа оживилась. Зрелище обещало стать более захватывающим. Жадные до развлечений горожане смотрели на Оливера сквозь тонкие струйки дыма и жались к заграждениям вокруг ямы.

–Смерть еретику Оливеру де Лэйси! – раздался чей-то крик.

– Боже, спаси меня от проклятий идиотов, – крикнул Оливер в ответ.

– Ты сгоришь в аду! – взвыл кричавший.

– Поцелуй мне задницу, – ответил Оливер и пожалел, что не может сопроводить эти слова соответствующим жестом.

– Славен бог на небесах, – раздался другой голос.

Его подхватили многие, требуя помилования.

– Сгори в аду, Оливер де Лэйси, – взвизгнула какая-то старуха.

Оливер прищурился и сквозь клубы дыма разыскал ее в толпе. На мгновение ее глаза испугали его. Они были такие же огромные, серые, как...

«Галлюцинации», – решил он.

– Иди в свой курятник вместе с остальными ощипанными гусынями, старая карга, – крикнул Оливер в ответ и окинул взглядом толпу. – В свои последние минуты на земле я не желаю видеть эту страшную ведьму.

Толпа взвыла от смеха.

Между тем палач разложил на потрескивающих дровах толстые мешочки с порохом. Один из них с шипением вспыхнул. Повалил густой желтый дым, который бархатным занавесом опустился перед глазами Оливера. Старая ведьма и вся остальная толпа постепенно исчезли из виду.

В глазах сильно защипало, перехватило дыхание, и внезапно начался приступ удушья. Так. Значит, в конце концов болезнь все же убьет его. Почему он думал, что сможет обмануть ее?

Оливер почувствовал, как все дальше и дальше скользит по темному узкому туннелю. Он уже бывал здесь раньше. Только в прошлый раз еле заметные вспышки света освещали путь назад. Сейчас туннель был совершенно темный и пустой. Оливер собрал последние силы, чтобы прошептать одно-единственное слово: