Меховского его повторяют Альберт Кампензе (о. с., стр. 22), меняя цифру 300 на 307, и Герберштейн (о. с., стр. 118), последний — со ссылкой на «некоторых писателей».

Отрывок о хранилищах драгоценностей переведен в «Отеч. Записках» (о. с., стр. 145) и истолкован, нам кажется, ошибочно: «... много очень богатых купцов, у которых существует обычай помещать вблизи стола сундук (krancz — вероятно скринка) черепаховидной формы...». Сходен с этим и немецкий перевод Ф. Экка 1518 г.: «... so das ain yegklicher kauffman hett neben seinen tisch ainen crantz das ist ain behalter darin er gold und silber warff «... (Traktat von baiden Sarmatien... Augspurg, 1518, л. 27V).

В подлиннике iuxta refectorium, т. e. близ столовой; reservaculum loco testudinis может значить «хранилище вместо (или на месте) свода», т. е., по-видимому, подвал, подполье, наподобие сводчатых подвалов в каменных домах.

Итальянский переводчик Annibale Maggi правильно переводит refectorium и вовсе пропускает loco testudinis: «presso il luogo, dove separamente mangiano... vi e il Cranez, cioe il salva robba»... (Мы пользовались экземпляром Ак. Наук: Historia delle due Sarmatie... Venetia, 1584, стр. 110).

268

Переводы частей Трактата, данные в «Отеч. Записках» (т. XCVII, СПб, 1854, отд. II, стр. 141—151) подкупают читателя легкостью и прекрасным языком, но зачастую оказываются скорее пересказами, чем переводами.

Весь отрывок о новгородском суде типичен, как пример. Сопоставление перевода с подлинником показывает следующее. Перевод О. З.: В Новгороде (подл. «в этом же Новгороде») начала было распространяться вредная наклонность к грабежам и разбоям (подл., perniciosa consuetudo inoleverat, т. e. «издавна укоренилась гибельная привычка к»... или «издавна стали постоянным несчастием убийства и грабежи»); Чтобы искоренить это зло, новгородцы ввели усебя следующий обычай (всего этого — от «чтобы» до «обычай» в подл. нет); Захваченный на деле или обвиняемый в воровстве либо разбое представлялся в преторию [«вече»] (в начале пропущено saepe — подл.; из следующего весь конец — от “в воровстве” до [“вече”] в подлиннике отсутствует; эта вставка изменяет рисуемую подл. картину, порядок судебных действий); Потом ударяли в вечевой колокол; по первому его звуку... («потом» нет и не может быть в подл., т. к., по Меховскому, в колокол начинали бить тотчас по обнаружении преступника; слов по первому его звуку в подл. нет; эпитета вечевой в подл. нет: Меховский, щеголяющий знанием местных слов, именно этого слова не приводит и, конечно, не случайно, так как речь идет не о вечевом суде, а о суде господ. Ср. В. О. Ключевский, Курс русской истории, ч. II, Москва, 1906, стр. 87).

Во избежание неясностей, выражение campana praetorii, что все-таки, думаем, значит вечевой колокол, мы переводим буквально — колокол совета.

269

Deczen — Детинец. Этот отрывок переведен и в Отеч. зап. (ibidem, стр. 146) и у Замысловского (Герберштейн, стр. 371) — в первом случае — с обычными для переводчика От. Зап. украшениями и неточностями («которого позолоченная крыша горит, как огнем»); во втором — у Замысловского — с устранением характерного для Меховского слова czyrnkorum и ненужной вставкой «в количестве, постепенно уменьшающемся».

270

О числе новгородских церквей и в частности церквей св. Николая Альберт Кампензе сообщает со слов Меховского (о, с., стр. 63 итальянского текста). Русский перевод Кампензе у Семенова (о. с., стр. 22) тут совершенно неверен: «для описания одной церкви св. Николая... потребуется не менее целого года».

В подл. говорится м. пр. о возможности suere et laborare белой ночью в Новгороде; слово suere пропускают и переводчик От. Зап. (стр, 146) и Замысловский (Герберштейн, стр. 371).

271

О немецкой внешности псковичей ср. у Герберштейна (о. с., стр. 121).

О числе пригородов Пскова («замков» Меховского) говорит Замысловский, цитируя И. Беляева «Рассказы из русской истории. История города Пскова и Псковской земли». Их было, по подсчету Беляева, двадцать, но одновременно едва ли бывало больше двенадцати (Замысловский, Герберштейн, стр. 373, прим. 26).

Альберт Кампензе целиком заимствует известие о Пскове из Меховского (о. с., стр. 21, итал. текст, стр. 63). Русский перевод (тридцати крепостях) неверен: переводчик грубо ошибся, отнеся к Пскову то, что говорится о Василии III: egli habbia nella Lituania et quasi in tutto’l resto della Moscovia.

О снятии колокола и уводе жителей см. также у Герберштейна (о. с., стр. 121).

О высылке псковичей в Москву (300 семей) ср. у Соловьева (о. с. I, стб. 1602).

Слово muratus в приложении к замку или городу Замысловский всегда переводит «окруженный стеной». Между тем Меховский, совершенно правильно следуя и античному смыслу слова, и обычному в его время употреблению, и аналогии польского murowany, явно понимает это слово в смысле «каменный» (murus не деревянная, а каменная стена). Особенно очевидна неверность иного понимания ниже, в описании московского Кремля (см. прим. 193). Вольность Замысловского тем менее понятна, что сам он очень суров к чужим переводам.

272

Сообщение о литовском языке заимствуется Меховским у Длугоша (о, с., кн. II, стр. 151) из главы «О происхождении литовцев и пруссов, о нравах их и т. д.».

Длугош говорит: «(пруссы) имеют особый язык, несколько родственный латинскому, а кое в чем имеющий сходство и тождество с литовским... Одни и те же обычаи и язык, одно и то же общее родство у пруссов, литовцев и самагитов... И хотя эти народы в произношении и различаются так же, как поляки, богемы и русские, но во многом по языку схожи» (перев. наш).

В отличие от Меховского, Длугош подчеркивает скорее сходство языков, чем их различия. В цитируемом месте Длугош не упоминает ятвягов и Лотвы, как Меховский, но о ятвягах в сближении с литовцами и самогитами говорит в кн. X (стр. 473).

Мюнстер в «Космографии», говоря о литовском языке, повторяет Меховского (ср. Замысловский, Описание, стр. 72).

О ятвягах см. Н. П. Барсов, Очерки русской исторической географии, Варшава, 1873, стр. 33, стр. XVIII—XIX, прим. 53. Ср. Замысловский, Герберштейн, стр. 358, прим. 14.

273

Криве Кривейто, т. е. судья судей, по сообщению хрониста XIV в. Петра Дюсбургского (автора Chronicon terrae Prussiae), верховный жрец Литвы, избиравшийся жрецами из своей среды.

Возможно, однако, что это не нарицательное, а собственное имя какого-то неизвестного нам крупного жреца. Ср. М. К. Любавский, о. с., стр. 11—12; A. Merzynski, Zrodta do mytologii