Но не в этом русская миссия, о которой говорили на протяжении многих веков великие русские философы, религиозные подвижники и мыслители. Они видели русскую миссию в том, что русский народ не удовлетворен реальной земной жизнью, основанной на потреблении, на деньгах, на благополучии, на устроении, на пользовании одним человеком трудов другого человека. Русские живут загадочной мечтой о райской жизни, о райском идеальном бытии, считают, что отношения между людьми должны быть построены на божественных принципах, что человек человеку Бог, что впереди у человечества огромное светоносное будущее. И мы, русские, идем к этому будущему, иногда пренебрегая тем, что лежит у нас под ногами, пренебрегая сиюминутным ради грядущего, может быть, никогда не достижимого.

Старец Филофей первым это стихийное ощущение, живущее в русском народе, в русской церкви – прежде всего, перевел в образ Москвы – Третьего Рима. Когда царь или великий князь должен стоять на страже евангельских заповедей. То есть евангельская заповедь, евангельские смыслы становятся содержанием государственной политики. И стрельцы, которые точат свои бердыши, и собиратели налогов, что ездят по деревням, и открыватели земель, оказывается, служат одному: чтобы на землю пришел рай. Это фантастическая божественная евангельская мечта, провозглашенная старцем Феилофеем, была умонепостижима в ту пору.

И другой пример, который пленяет воображение и ошеломляет своей огромностью. Патриарх Никон, который жил в XVII веке, вдруг возмечтал (или уверовал, или ему подсказало таинственное чувство, или во сне явился ангел), что второе пришествие Христа (а все тогда ждали конца света, ждали, что Христос именно тогда второй раз явится на землю) произойдет в России, под Москвой. Именно Россия – желанная страна для Христа. «Всю тебя, земля родная, в рабском виде Царь Небесный исходил, благословляя» – как писал Тютчев.

И Никон, человек XVII века, послал разведчиков – архитекторов, землемеров, богословов – в Святую землю, в Иерусалим. Велел изучить топографию, топонимику этих земель и привезти чертежи. Он под Москвой по существу учредил Святую землю, построил Ново-Иерусалимский монастырь, где есть Храм Гроба Господня, есть гора Фавор, есть Иордан – это река Истра, есть Генисаретское озеро, Гефсиманский сад, есть Крестный путь. Он совершил поразительные вещи: это все равно что перенести земную ось. Он перенес топонимику Святой земли под Москву, веруя, что именно Россия – то райское благодатное место, куда явится Христос и установит на земле царство Божье.

И третий грандиозный пример – это сталинский красный Советский Союз. Когда была поставлена необычайная задача создать другую землю, другое небо, другой народ, другие ценности, основать жизнь людей на идее справедливости. Не на идее богатства, не на идее превосходства талантливого над бездарным, богатого над бедным, сильного над слабым, а создать царство справедливости. По существу это и есть идеальный утопический вариант бытия, который стал содержанием не какого-нибудь отдельного кружка, страты или секты, а содержанием всей громадной красной страны.

Такое поразительное русское мессианство и делает нас русскими людьми, делает нас народом мессианским, является основным содержанием глубокого внутреннего русского кода. Недаром на этот код все двадцать лет направлены электронные пушки. Не случайно Гайдар и Чубайс говорили, что придется совершить тяжелую работу по перекодированию народа. Что русские – это народ тупиковый. Что русские – народ-раб. Что вся русская история – это плахи, кнуты и кандалы. Либералы говорили: нам не нужен такой народ, с таким народом не построишь просвещенное общество и цивилизованное государство.

Все эти грозные годы шла перекодировка русских людей. Это похоже на проведение трансплантации или лоботомии. С помощью телевизионного скальпеля из сознания русского человека вынимались глубинные святыни и закладывались паллиативы. И заливалось это все силиконом, пластмассой.

Во многом преуспели эти люди. Но не до конца. Потому что этот код оказался глубинным. Он заложен в генетику русского человека, откуда все время выплескивался и продолжает выплескиваться. Этот поразительный имперский фактор, имперская составляющая русского мессианства сегодня стала реализоваться в так называемом евразийском союзе.

Что такое евразийский союз? Звучит очень скучно, бесцветно, неубедительно. Но по существу, евразийский союз так, как он был сформулирован, есть имперское образование, восстановление евразийской империи. Потому что Евразия – та территория, на которой всегда возникали империи – под той или иной эмблематикой. Там возникла империя Чингисхана, потом была империя Орды. Там зарождались иранские империи. Там появились все четыре русские великие империи. И опять Евразия начинает стягивать свои пространства. Помимо, может быть, воли людей и элит начинает создаваться евразийское государство.

Для того чтобы таинственный кристалл нового государства, еще очень слабый, очень неверный с неясным количеством граней, с непонятными оптическими отблесками, взрастал, он должен быть помещен в поток исторической энергии. Так взращиваются кристаллы новых веществ, новых соединений, без которых невозможна современная электроника, – они помещаются в поток энергии. И чтобы кристалл новой государственности взращивался, он должен быть помещен в поток исторической энергии. Историческая энергия не измеряется метрометрами. Нет такой константы в физике – историческая энергия. Есть тепловая, электромагнитная, гравитационная, но нет исторической. А историческая энергия – это энергия, которая выстраивает человечество, создает и разрушает царства, которая создает великие пути, великие личности, великие культуры. Историческая энергия – это данность, которую пока еще не удается измерить: нет стрелки, что пульсирует под воздействием исторических потоков.

Сейчас волновод, световод русской истории рассечен во многих местах. Черные дыры, которые отделяют одну империю от другой, не дают этому потоку достигнуть сегодняшнего кристалла, омыть его, чтобы он вспыхнул и стал разрастаться. Поэтому задача современных русских философов, историков, метафизиков – создать такие концепции, взгляды, смыслы, которые соединяли бы волновод русской истории, так или иначе объясняли его непрерывность, боролись против концепций, разделяющих Россию на языческую и православную, старообрядческую и никонианскую, московскую, допетровскую и петровскую, романовскую и сталинскую, поздне-советскую и нынешнюю. Это огромная мировоззренческая задача. Она не менее важна, чем задача открытия новых элементов, создания новых мегамашин для путешествий в звездное пространство.

Друзья мои и газеты – мы на протяжении всей своей истории кроме прочих дел занимаемся соединением и сочетанием русских времен и русских энергий, в том числе соединения белого и красного, досоветского и советского. Такая мировоззренческая задача, которая требует объяснений, подходов, дискуссий, оправданий и открытий, мучительна. Мы с самого начала хотели прекратить гражданскую войну, которая обескровила наш народ и по-прежнему бушует в умах и сердцах. Мы хотели, говоря пафосно, ссыпать в одну могилу белые и красные кости, отслужить над ними поминальный покаянный молебен. И мы занимались этим конструированием, но первое время занимались им неверно и неточно.