– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – добавила к его вопросу Белла.

Девчонка заглянула мне в лицо, подняла руки в умоляющем жесте – Рокот плотно сжал губы.

Я посмотрел в зал на следивших за нашим общением школьниц. Буквально кожей почувствовал, как нарастало негодование дожидавшихся следующего танцы девиц. Пожал плечами.

– Ладно, – ответил я.

Корж повторила свой акробатический трюк с прыжком и хлопаньем в ладоши. Вот только в этот раз она поцеловала в щёку не Рокота – меня. Чем вновь спровоцировала недовольный гул зала.

– Не дави на струны, – прошептал Рокотов.

Он передал мне гитару – будто не по своей воле вручил родного ребёнка незнакомому человеку. Снова скомандовал музыкантам «отбой». Ни Бурый, ни Веник не встали со своих мест. Чага с готовностью избавился от музыкального инструмента (прислонил гитару к стулу) и вынул из кармана пачку с сигаретами – дождался одобрительного кивка лидера коллектива и поспешил на перекур. Зал притих – школьники наблюдали за неожиданным поворотом событий на сцене. Даже дружинник запрокинул голову и наблюдал за тем, как я набросил на себя ремешок гитары и поправил соскользнувшие к кончику носа очки. Рокотов поочерёдно подошёл к «клавишнику» и к «ударнику» – пояснил Курочкину и Любимову (Бурому и Венику) причину «вынужденного перерыва». Я отладил настройку гитары, вытер о ткань брюк вспотевшие вдруг ладони. Изабелла Корж опередила меня: подошла к микрофону.

– Девочки! – прокричала она (её слова обрушились на зал, будто «глас с небес»). – Приготовьтесь! Сейчас будет наша новая песня! Она называется «Котёнок»! Ищите себе кавалеров! Будем танцевать!

Изабелла рванула к Рокотову, схватила своего ухажёра за руку и потащила к ведущим в танцевальный зал ступеням. Сергей не сопротивлялся – покорно следовал за подругой, как тот бычок, которого вели на заклание. Дружинник освободил им путь – снова отошёл «в тень». Я пристроил на животе электрогитару. Наблюдал за тем, как сошедшая со сцены пара проложила себе путь через толпу школьниц, будто ледокол, преодолевший скованную льдами поверхность моря, и вышла на «чистую воду». Снова отметил, что совершенно не волнуюсь – даже несмотря на колкие выкрики из зала и на неприлично затянувшуюся паузу в танцах. Вновь мысленно повторил прилипшее сегодня к моему языку выражение: «Вдарим рок в этой дыре!» Поправил положение микрофона, извлёк из струн первые ноты. Выкриков из зала стало меньше. Я мазнул взглядом по смотревшим на меня из полумрака женским лицам.

Сыграл короткое вступление – гитара звучала чисто, без брака. Музыка невидимым туманом заполнила зал, заглушила все прочие звуки. Я улыбнулся, чуть приблизил лицо к микрофону.

Пропел:

– Я тебе кричу, ты не слышишь…

* * *

– …Я весь для тебя…

Замолчал, лишь касался струн и смотрел на лица стоявших около сцены школьниц.

– …Котёнок!.. – вместо меня пропели десятки женских голосов.

Пение девчонок походило на шум морского прибоя. Она звучало не так громко, как усиленная динамиками музыка. Но накатывало на сцену подобно волнам при шторме. Мне чудилось, что от него поднимался ветер и вибрировали доски пола под моими ногами. Я снова подумал о том, что концерт со сцены воспринимался совсем иначе, чем из глубин танцевального зала. Сейчас я не чувствовал себя частью огромной и будто наэлектризованной человеческой толпы – ощущал себя тем, кто напитывал эту толпу эмоциями… и её укротителем. Я улыбнулся: всем старшеклассницам, что смотрели на меня из полумрака зала – поблагодарил их за отклик. Вновь приблизил лицо к микрофону. И продолжил припев – звуки моего голоса снова потеснили музыку, заполнили зал.

Я пел (по-прежнему терпеливо вытягивал каждую ноту). Касался пальцами гитарных струн. Уже не играл соло – Веник и Бурый вносили свой вклад в звучание музыкальной композиции. Чага снова курил за пределами зала. Рокот и Белла танцевали. Я скользил глазами по головам школьников и учащихся ПТУ. На первом концерте в новом учебном году случился аншлаг, как и предсказывал Сергей Рокотов. В зале почти не осталось свободного пространства. Пары танцевали, едва ли не расталкивая друг друга плечами. «Это будет рай для пацанов», – предсказывал Рокот. Уже к двадцать одному часу парни (во время каждого «медляка») едва ли не в полном составе покидали свои посты около стен. А многие на те посты и не возвращались – разбавляли своим присутствием девичьи компании.

«Котёнка» я исполнял уже в четвёртый раз за сегодняшний вечер. Сегодня это было пока рекордным числом повторений одной и той же песни. Поначалу ВИА мне подыгрывал лишь во время рефренов (неизменно молчала лишь бас-гитара, потому что Чага использовал смену гитариста как возможность в очередной раз отдохнуть и подышать табачным дымом). Но уже к третьему повторению парни отыграли вместе со мной всю композицию. Я увидел в центре зала Руслана Петрова. Заметил своего бывшего одноклассника даже несмотря на скудное освещение и слепившие мне глаза прожекторы. Потому что Руся выделялся на фоне окружавших его школьников, словно тополь, стоявший в окружении кустов шиповника. Именно Петров инициировал второе повторение «Котёнка».

Первое исполнение «Котёнка» будто и не впечатлило школьников. Лишь к середине песни те разобрались, как (а главное, с кем) танцевать под эту песню. Да и овации по окончании композиции показались мне «жиденькими». Меня этот факт слегка разочаровал: он будто бросил тень на моё исполнительское мастерство, как музыканта (пусть и «доморощенного»). Рокотов тогда вернулся на сцену, забрал у меня гитару – постучал меня по плечу и заявил, что я «молодец». «Хорошо исполнил, Ваня, – сказал он. – Но не расслабляйся». А через четверть часа на сцену буквально ворвался Руся Петров (дружинник проморгал его рывок – бросился за парнем вдогонку). Петров положил Рокотову на плечи руку и о чём-то попросил. За его спиной, будто тень (или телохранитель), застыл дружинник.

Уговаривал Петров Рокота не так долго, как Белла Корж. Он обошёлся без жалобных причитаний и истеричных выкриков. Лишь цыкнул на дружинника, чтобы тот «не мешал» – дружинник внял просьбе: сделал вид, что заинтересовался открывшимися со сцены видами на танцплощадку. Сергей кивнул в ответ на просьбу Русика. И тут же подошёл ко мне и спросил: «Слабаешь?» Я не отказался. Не засвистели и школьники при виде меня с гитарой. Повторное исполнение «Котёнка» они встретили уже более эмоционально – по завершении композиции буквально искупали меня в овациях. Третьего и четвёртого «Котёнка» заказала снова Изабелла – при этом она указывала в зал, будто передала лидеру ВИА чужие просьбы.

Уже с третьего раза плясавшие около сцены девчонки мне активно подпевали.

– …Я люблю тебя.

Музыка стихла