– Заложник, который окажет сопротивление, будет убит на месте. Тот, кто не выполнит мое приказание, будет расстрелян. Кто попытается скрыться – будет расстрелян. Кто устроит истерику – будет расстрелян… Это не убийство, а необходимость, инструмент политической борьбы. Чем больше насилия, тем больше тебя уважают, и тем больше шансов, что твои требования выполнят.

При захвате заложников он доказал, что не роняет слов на ветер: всадил в безоружного ливийца, сотрудника ОПЕК, весь магазин. Причем несчастный ливиец стал жертвой арабской пропаганды и решил, что на них напали израильтяне. Не понял, что перед ним товарищи по антиимпериалистической борьбе… Всего было убито три человека.

Один из помощников Карлоса немец Ханс Иоахим Кляйн рассказывал потом о Карлосе, что при первой встрече принял его за итальянского мафиози. Он познакомился с Карлосом в «очень благородном доме, где привратник не позволяет себе кашлять». Карлос любил фешенебельные гостиницы, дорогие рестораны и вообще веселую жизнь, которую он мог себе позволить: террор был прибыльным делом.

«У меня глаза на лоб полезли, когда я увидел его коллекцию ручных гранат и взрывчатки, – рассказывал Кляйн. – У него были специальные пистолеты с такими глушителями, что не было слышно ничего, совершенно ничего, когда из них стреляли. Даже не было слышно, как скользит затвор. Я был очарован всеми этими вещами, которые казались позаимствованными из реквизита Джеймса Бонда, но были настоящими. Я был очарован этим типом, демонстрировавшим свой арсенал с великосветской непринужденностью… Он с готовностью признавал, что ведет буржуазный образ жизни… Когда в Германии он увидел, что полиция назначила за его голову столько же, сколько за остальных, он всерьез обиделся и сказал, что напишет им письмо с протестом. Он любил сравнивать себя с героем детективного романа Фредерика Форсайта «День Шакала».

В июне 1976 года Карлос организовал свою последнюю громкую акцию. Двое палестинцев и двое немцев – старый друг Карлоса Вильфрид Бёзе и его подружка Бригитте Кульман захватили в Афинах французский аэробус, летевший из Тель-Авива.

Они посадили самолет в аэропорту Энтеббе на территории африканского государства Уганда и потребовали от Израиля освободить террористов, отбывавших свой срок в израильских тюрьмах. В противном случае угрожали взорвать самолет и уничтожить всех пассажиров.

В Энтеббе прилетело все руководство Народного фронта освобождения Палестины, чтобы поздравить террористов с победой. Тогдашний глава Уганды кровавый маньяк Иди Амин поддержал террористов, поэтому надежды добиться освобождения заложников не было.

Моссад и военная разведка подготовили операцию по освобождению пассажиров захваченного самолета. Ночью в аэропорту Энтеббе сел самолет израильских ВВС, который никем незамеченный перелетел через весь африканский континент, чтобы спасти заложников. Палестинцы, руководившие захватом пассажирского самолета, в ту ночь куда-то исчезли, зато погибли их немецкие помощники – террористы из ультралевой организации «Революционные ячейки», в том числе Вильфрид Бёзе, который когда-то играл во франкфуртском уличном театре.

Он и его друзья регулярно получали деньги от палестинцев и должны были эти деньги отрабатывать. А палестинцы легко посылали немцев на смерть. Например, так они поступили с еще одним немецким террористом Берндом Хаусманом. Он погиб в израильском аэропорту Бен Гурион, когда случайно открыл взятый в дорогу портфель. Он же не знал, что палестинские товарищи встроили в него взрывное устройство, надеясь, что он заглянет в портфель во время полета и взорвет себя вместе со всеми пассажирами.

Отряд израильского спецназа освободил заложников и погрузил их на самолет, который растворился в ночном небе. Эта блистательно проведенная операция стала сюжетом многих книг и кинофильмов.

Вместе со спецназом в ночной операции участвовала большая группа военных медиков – их взяли, чтобы позаботиться о заложниках и о раненых. Врачами руководил будущий заместитель министра обороны Эфраим Снэ. Он вспоминал:

– Я занимался раненым, лежавшим на летном поле. И вдруг я услышал позади себя шаги множества людей. Я обернулся и увидел толпу – мужчин, женщин, стариков и детей. Это были освобожденные заложники. Наши десантники вели их к самолету. И у меня возникла ассоциация с Холокостом: там евреев вели к смерти, здесь мы возвращали их к жизни. Этот эпизод я запомнил на всю жизнь…

Во время операции израильтяне потеряли только одного человека – командира группы спецназа подполковника Йонатана Нетаньяху. Смерть была большим горем для семьи, и его младший брат Биньямин, архитектор по профессии, решил заняться политикой, в чем и преуспел, став премьер-министром Израиля.

После смерти Бёзе Карлос принял на себя руководство «Революционными ячейками». Они стали ядром его собственной маленькой армии. Карлосу надоело выполнять чужие приказы. Он затеял собственное дело. Сначала он нанялся к ливийскому лидеру Муамару Каддафи, но ливийцы ему не понравились. Он жаловался, что с ливийцами просто невозможно работать: они не держат слова и прижимисты.

В Багдаде его приняли с распростертыми объятиями. Но и с Саддамом Хусейном Карлос тоже «не сработался». Иракцы требовали, чтобы он действовал только по их указаниям, а он не хотел упускать и другие выгодные заказы. Он был уже вполне самостоятелен и перешел на выполнение разовых заданий клиентов.

Карлос покинул Ирак и нашел себе нового покровителя – президента Сирии Хафеза Асада. Асад приютил у себя не меньше террористических групп, чем полковник Каддафи, но в отличие от лидера ливийской революции президент Сирии никогда не признавал, что помогает террористам. Полковника Каддафи считали маньяком, который то и дело хватается за нож. Генерал Асад держал свою рапиру за спиной и пускал ее в ход неожиданно для противника. Он пришел к власти в результате двадцатого подряд переворота в Сирии. И ценил профессионалов, способных нанести смертельный удар исподтишка.

Карлоса многократно хоронили. Пока Интерпол и французская полиция гадали, убит он или скрывается на партизанских базах в арабских странах, Карлос благополучно путешествовал по социалистической Восточной Европе. На Западе он был опасным преступником, убийцей, террористом. А на Востоке его считали, хотя и не очень уважаемым, но революционером, союзником в борьбе с империализмом.

Свет не видел больших бюрократов, чем канцеляристы из бывшего министерства государственной безопасности ГДР. Офицеры 22-го управления МГБ, которое почему-то именовалось управлением по борьбе с терроризмом, фиксировали каждый шаг Карлоса и докладывали министру госбезопасности Эриху Мильке.

После того, как он лишился возможности жить на Западе, его любимым городом стал Восточный Берлин, где под защитой министерства госбезопасности ГДР он мог отдохнуть или о чем-то договориться с арабскими и европейскими террористами. Пути всех террористов лежали через столицу Восточной Германии, откуда с помощью министерства госбезопасности они легко перебирались в Западный Берлин, а оттуда в ФРГ.

Пограничникам Карлос всякий раз предъявлял новый паспорт – сирийский или южнойеменский, разумеется, дипломатический, освобождающий владельца и его багаж от досмотра. Аккуратные немцы морщились: помощник Карлоса с промежутком всего в несколько дней предъявил два абсолютно разных паспорта.