— Что, батюшка, к осени новоселье справим? — обернулся к нему молодой темнобородый парень, средний сын Оляльк.

— Ужо и справим. — Змеян усмехнулся в бороду. — Все попросторнее будет.

— И то, — кивнул Оляльк, не так давно приведший в дом невесту — светлоокую деву из рода наволоцкого старосты Келагаста. Справная жена оказалась — и рукодельница, и не хвора, да и принесла уже двух детей Оляльку, правда, пока только девок, ну, да ничего, будет еще и сын, обязательно будет.

— Пойди-ка на кузню, — внимательно осматривая коней, промолвил Змеян. — Вон Серого-то перековать бы.

— Инда, и я так мыслю, — согласно кивнул Олельк. — Вчера еще подумывал было, да Муст-племяш упросил в лугах покататься.

— Вот пускай сам и перекует, хватит ему без дела у кузницы ошиваться!

— Да не без дела он, — Олельк защитил племянника. — Авдл-кузнец говорит, зело железное дело знает Муст!

Змеян ухмыльнулся:

— Ну, вот и поглядим, как знает.

Выйдя с конюшни, направился к кузнице, издалека уже увидал внука — юркого черноглазого парня с волосами как вороново крыло, потому и прозвали Муст — Черный.

— Эй, Муста, подь сюда!

— Иду, деда. — Отрок ловко перепрыгнул через стоявшую у кузницы телегу — чумазый, длиннорукий, тоненький, словно тростинка. Ветер растрепал его волосы, и Муст быстро пригладил их рукой. И в кого такой черный?

— Серого на конюшне возьми, перекуй. — Змеян внимательно посмотрел на парня. — Сможешь ли?

— Конечно, смогу! — заверил тот, не удержался, похвастал: — Я уж перековывал тут пару гнедых.

Змеян улыбнулся в бороду. Хороши удались внуки, а Муст из них — самый умелый, и кузнец, и быстр, как ветер, и плавает — лучше всех в селенье.

— Как подкуешь, скачи к речке — коня выкупай. Круглое лицо Муста вспыхнуло радостью. Серый — не конь, ураган! И как же здорово будет пронестись на нем через все селенье, мимо пастбища, через поля, чтоб все видели, особенно Ивля с Собином — братцы троюродные, с которыми споря с десяток раз подряд переплывал под водой речку.

Улыбаясь, смотрел на внука Змеян, а тот переминался уже нетерпеливо с ноги на ногу, видно, готов был бежать за Серым.

Обернувшись, Змеян бросил взгляд на долину:

— Эвон, травищи-то ныне. Богатый покос. Как Серого поведешь купать, захватишь косцам квасу. Не забудь.

— Не забуду, — смешно наморщил нос Муст. — А правду, говорят, в дальнем лесу трехголового гада видели?

— Врут, — засмеялся Змеян. — Ты не всем верь-то! Ну, что стоишь? Беги за Серым.

Миг — и только пятки сверкнули на месте, где только что стоял Муст.

А старый Змеян все смотрел на долину, не зная, что с другой стороны ее, из-за сумрачных елей дальнего леса, так же пристально вглядывается в селенье молодой злобнолицый варяг Лейв по прозвищу Копытная Лужа. Отряд воинов в шлемах, кольчугах и кожаных, с металлическими бляхами, панцирях ожидал одного лишь его слова. Лейв медлил, размышляя — все ли предусмотрел, ведь если что-то пройдет не так, друид затаит злобу. Конечно, хорошо, что Хозяин Дирмунд может являться в теле пришельца только по ночам, однако тем строже он спрашивает с Лейва за все, что происходило днем. Копытная Лужа поежился, вспомнив, как шипел на него друид, узнав о провале засады. Тогда он чуть не поседел от одного взгляда Хозяина, ну и глаза у того были! Не хотелось бы вновь испытать такое. А для этого необходимо было думать. Хоть и туповат был Копытная Лужа, однако ж ума хватало слушать чужие советы, потому, может, и жив был до сих шор, в отличие от многих других, куда более умных. Вот и сейчас Лейв внимательно оглядывал округу. Ждал сигнала от Вельмунда с дальних холмов. Молодой варяг всмотрелся. Ага! Вроде бы что-то блеснуло. Договорились, что Вельмунд подаст сигнал ярко начищенным серебряным блюдом, а когда окружит деревню с севера, сверкнет еще несколько раз. Хитрость эту придумал Дирмунд, сам бы Лейв вовек до такого не додумался. Да и не мыслитель он — исполнитель. Исполнитель… Лейв вздохнул. За исполнение своего плана друид спросит строго. Не хотелось бы подводить его, действовать нужно тщательней, не торопиться.

— Знак, воевода Лейв, — кивнул на вспышки Лютша, один из тех троих, кто рассказал о провале засады. Дирмунд хотел было примерно казнить всю троицу, да почему-то раздумал. Может, решил — пусть лучше проявят себя в деле? Вот Лютша и проявлял, как и те двое, что были сейчас с Вельмундом.

— Пора, — кивнул Копытная Лужа. — Ты, Лютша, возьми воинов. Незаметно подкрадетесь к селению с берега реки, там могут быть рыбаки — смотрите, чтоб ни один не ушел. Вельмунд возьмет на себя тех, что на пашне, косцы же — наши. Как раз по пути. Ну, все готовы?

— Готовы!

— Ну, да поможет нам Тор!

Словно юркие змеи, скрылись в густой траве воины, ведомые Лютшей. Душа молодого мерянина пела — еще бы, впервые ему поручили командовать! Теперь только бы не подвести, и тогда… тогда награда не заставит себя ждать, воевода Лейв умел, когда надо, быть щедрым.

О, если б только скупой по природе Лейв мог слышать его мысли! Возгордился бы, никак не иначе. Еще бы — «щедрый на кольца» — так теперь могли бы спеть скальды и про него, Лейва Копытную Лужу.

Дождавшись, когда Лютша с воинами скрылся из вида, Лейв выждал еще немного и махнул рукой. Личная двадцатка преданных тяжеловооруженных воинов вышла из лесу и, прячась за кустарником, направилась к холмам. Шли не торопясь, берегли силы — они еще пригодятся в сражении, — да и отряду Лютши необходимо дать время для действий. Друид сказал — никто не должен уйти. Никто и не уйдет, слишком тщательно все было спланировано.

Прошуршав в сухой траве змеями, ведомые мерянином воины выбрались к реке — неширокой, с черной торфяной водою. На середине реки двое парней, сидя в долбленом челне, вытаскивали сети. Спрятавшийся за кустом Лютша махнул рукою. Лучшие стрелки подползли ближе, натянули тетиву луков. Миг — и пропели стрелы, каждая из которых нашла свою цель. Было двое парней — стало два трупа с торчащим из груди опереньем. Черная вода реки окрасилась кровью. Ни звука не издали бедняги, погибли одновременно, не почувствовав даже, что с ними. Лютша довольно улыбнулся, кивнул головой. Двое воинов быстро скинули кольчуги, зашли в реку, оттащили к прибрежным кустам лодку с убитыми. И только ветер теперь играл речной рябью, словно и не было здесь никого. А воины поползли берегом дальше. Вот и мостки. Две женщины, утомившись, присели на тяжелые деревянные ведра. У одной плотно подогнанные бруски были стянуты лыком, у другой — сплетенными прутьями ивы.

— А лыковые-то обручи лучше, — похвалилась одна баба другой. Пропели стрелы…

Воины Лейва — молодые проворные парни — едва успели утащить мертвых женщин в кусты, как сверху, с холма, послышался стук копыт. Вихрем промчался по мостику черноволосый парень на сером поджаром коне, мелькнул молнией — не успели и выцелить.

— Леший с ним, — махнул рукой Лютша. — Идем дале!