— Да, наверное. Как цены? Вы сегодня продаете?

Алвин покачал головой и, внимательно оглядев Мередит, вынул руки из карманов.

— Вот не знал, что вас интересуют овцы! — Снова в его глазах заплясали насмешливые искорки. Он не смеялся над ней, скорее его забавляло что-то другое, какая-то непонятная ей шутка.

— Интересно взглянуть на сельскую ярмарку. Не забывайте, я ведь живу в Лондоне. Вот и решила на этот раз не уезжать из Бамфорда, пока не побываю на вашей ярмарке. Раньше мне не доводилось ее видеть.

— Да на что здесь смотреть? — Алвин чуть попятился, пропуская кого-то. — Одни овцы и коровы. Я их столько навидался, что мне на всю жизнь хватит. Вы-то, наверное, смотрите да умиляетесь, да? Какое все уютное, старомодное… Но деревенская жизнь совсем не такая. Вкалываешь до седьмого пота, а отдачи почти никакой. Разводить овец — почти себе в убыток. Когда овцы ягнятся, цены на корма взлетают до небес. Почти вся прибыль съедается. Комбикорм сейчас по три фунта за брикет. В общем, на овечьей шерсти много не заработаешь. Ее и покупать-то не хотят; а ведь еще приходится платить стригалям, которые тоже, знаете ли, не желают работать даром. Только я один такой дурак нашелся!

— Двадцать восемь пятьдесят, двадцать девять! Двадцать девять! Продано! — Тук-тук. — Следующий!

— Я не идеализирую сельскую жизнь, — воинственно ответила Мередит. — Понимаю, жить в деревне трудно, и нет уверенности в завтрашнем дне, и работать приходится в любую погоду. Наверное, мало радости, если работаешь круглые сутки и тратишь много сил… Не хочу сравнивать нашу с вами жизнь напрямую, но… Знаете, почти всякая работа довольно тяжела, а платят за нее совсем не столько, сколько нам бы хотелось! И даже интересная в целом работа далеко не всегда бывает занимательной и приносит радость! Взять хоть меня. Я, в общем, люблю свою работу. Но сейчас в ней нет ничего захватывающего. Я сижу в Лондоне, в кабинете, за столом, как приклеенная. Мне хочется снова получить назначение за границу, но меня не посылают. Рано или поздно всем надоедает то, чем они занимаются. И конечно, все мечтают разбогатеть.

Алвин буркнул в ответ что-то неразборчивое.

— Кстати, спасибо, что направили меня к доктору Греттон, — вспомнила Мередит. — Она обещала устроить мне встречу со своим отцом, когда тот вернется. Именно он десять лет назад вел здесь раскопки.

— Вот тоже странноватый способ зарабатывать себе на хлеб. — Алвин недоуменно покачал головой. — Но, наверное, прибыльнее, чем сельское хозяйство. А кто такая доктор Греттон? Не тот парень, значит, что приезжал сюда и раскапывал наш луг?

— Нет, я говорю о его дочери, очень обаятельной даме. Она палеонтолог. Изучает ископаемые останки растений и животных.

— Кости, — презрительно протянул Алвин. — Сплошные кости, чтоб их… Кофейку не желаете?

— С удовольствием! — ответила Мередит, изумляясь про себя. Вот вам и Алвин — поди разберись! Откровенно намекает, что ты полная дура, и тут же проявляет гостеприимство!

— Наши женщины поставили тут киоск и поят всех желающих кофе и чаем, — пояснил Алвин, кивая в дальний угол ярмарки. — Хозяйничают там по очереди. Сегодня как раз подошла очередь мамы и Джесс, но они отпросились.

— Вот как! Почему?

— Из-за Бетти Чиверс, сестры Джерри. Ей сейчас тяжело, вот мама и привезла ее к нам погостить. Чтобы сменила обстановку, ну и… выплакалась.

Мередит трудно было отвечать, так как Алвин размашисто шагал впереди и разговаривал, полуобернувшись через плечо. Наконец, они добрались до киоска с крышей из рифленого железа. За стойкой хозяйничали две приземистые матроны в стеганых куртках; они разливали чай и кофе по пластиковым стаканчикам. Когда они увидели Алвина, их румяные от холода лица расплылись в улыбках. Обе сразу же принялись добродушно подшучивать над ним.

— Алвин, кто эта молодая дама?

— Знакомая знакомого. Ко мне она не имеет никакого отношения! — довольно невежливо ответил Алвин.

— Скажите ему, пусть ведет себя повежливее! — посоветовала одна из матрон Мередит.

Та смущенно улыбалась, не зная, как ответить и стоит ли вообще отвечать.

— Вам с сахаром или без? — спросил Алвин, передавая ей стаканчик.

— Нет-нет, сахара не надо. Спасибо, очень кстати, сегодня такой ветер.

— Погода меняется. Солнце вот-вот скроется. Вот увидите, будет дождь. — Алвин отпил глоток черной жидкости.

Грея пальцы о белый стаканчик, Мередит задумчиво проговорила:

— Гибель Джерри Герси потрясла меня. Наверное, потому, что я знала его лично. Всегда трудно смириться с тем, что смерть уносит человека, которого ты знаешь, даже если он тебе не особенно нравился, точнее, вовсе не нравился. Он обошелся со мной крайне грубо, и я решила, что он очень неприятный тип. Но это не то же самое, что желать ему смерти.

Алвин ничего не ответил.

— Вы с ним, кажется, были приятелями? — вдруг опомнилась Мередит. — Так что не стану его больше осуждать. Да и не годится о мертвых говорить плохо.

— Какие приятели… Просто хорошие соседи. Ну да, против Джерри лично я ничего не имел. Мы с ним неплохо ладили. А что его называли грубияном… да мне плевать было, как он разговаривает. Я этого просто не замечал. А для Бетти он был хорошим братом. Заботился о ней после того, как умер ее муж.

— Да, это я поняла. Бедная женщина! Она будет очень скучать по нему. — Мередит заговорила очень осторожно, уловив в последних словах Алвина намек на то, что ее интересовало. — Алвин, нам всем хочется, чтобы кто-то заботился о нас, когда нам плохо. Всем кто-то нужен. Почему вам не нравится, что Джессика дружит с Майклом Дентоном? На вид он вполне приятный молодой человек. И они были знакомы раньше.

— Джесс не нужно, чтобы он о ней заботился! — отрезал Алвин. — У нее есть мы!

— Конечно! И ей это известно. Но, как бы вам сказать…

Бесполезно юлить, подумала Мередит, придется выражаться прямо.

— Может быть, Джессике не хочется остаток своих дней проводить на ферме. Ведь ей всего двадцать с небольшим.

Алвин катал в ладонях пустой пластиковый стаканчик.

— Когда отец отойдет от дел… — Он помолчал, а затем решительно продолжил: — Когда отец отойдет от дел, я собираюсь продать Серую ферму. Тогда у нас появятся живые деньги. Пусть Джесс забирает свою долю и делает с ней что хочет. Я так ей и сказал. Ей всего-то и нужно немножко подождать.

— Вы сказали, что отец ни за что не позволит вам продать ферму; вы говорили так Алану, — возразила Мередит.

— Ему уже под семьдесят, папаше-то, — спокойно ответил Алвин.

— Бывает, люди доживают и до девяноста.

— Знаю! — с горечью воскликнул Алвин и, помолчав, добавил: — Я не собираюсь сидеть и ждать папашиной смерти. Он твердолобый, мой старик, но не дурак. Через несколько лет и до него дойдет, что так больше продолжаться не может и что решать мне. По-моему, он и сейчас в глубине души все понимает, хотя вслух о продаже фермы ни за что не заговорит. Старику трудно. — Когда Алвин произносил последние слова, в его голосе послышалось неподдельное сожаление. — Но ничего другого я сделать не могу, — упрямо закончил он.