Моральный дух поднял.

Минуты три понадобилось византийцам на то, чтобы дойти до рубежа огневой позиции требушетов. Еще через минуту Ходот отдал приказ Луке и в сторону византийцев полетели глыбы камней превращающих целые квадраты в фарш. Благодаря кучности построений неприятеля, снаряды собирали знатную жатву. Надо отдать должное, что паника как таковая не наблюдалась. Еще через пару минут византийцы дошли до отметки, обозначающей гарантированное попадание баллистами. Дружный залп баллист дал не меньший результат, но неприятель уже дрогнул. Одновременно с залпом баллист начали работать наши лучники, а чуть позже и арбалетчики. Половина императорской армии осталась на поле, даже не вступив в прямое сражение. Каждый успешный залп сопровождался яростным криком моих солдат.

Я крутанул рукояти близнецов и соскочил с коня, замечая прикрывающих мою спину ближников — Агу и Эсу.

— Вперед! — отдал я приказ.

И началась рубка.

Топорик, даже маленький, легкий, рубит куда лучше меча. Это и есть главная характерная особенность топора. А у меня их два. Удар топором куда весомее, тяжелее и обладает большей пробивной способностью, несмотря на то, что сам по себе топор может весить меньше меча. Двумя короткими топорами, в отличие от двух мечей, драться довольно-таки эффективно. Точка нанесения удара, приложения силы у топора — это его стальная часть. Она находится на самом конце. У меня противниками в основном выступали мечники. У византийцев меч — это самое распространенное оружие.

Если противник держит по топору в каждой руке, а у вас только один меч, то вам необходимо вести бой так, чтобы при ударе блокировать каждое лезвие. А их два. Боец с двумя топорами может одной рукой защищаться, другой наносить удар, и это необходимо учесть заранее. Ни одного удара пропустить нельзя — они тяжелые.

Именно поэтому я с одного удара легко отбиваю почки, ломаю ребра или руки, не спасает даже броня. Кстати, тем у кого броня еще тяжелее, ведь металл гнется под ударами, сминая плоть под броней.

Отдавшись бою, я не обращал внимания ни на что. Иногда видел у очередного врага рукоять метательного ножа — это Эса постаралась, а иногда слышал, как из следующего противника вышибали дух топором-двуручником — это Ага спину прикрывает.

Прогремел горнист — это сигнал войскам Плиски на удар во фланг византийцев. Моя армия еще больше воодушевилась после этого. Ворота болгарской столицы раскрылись и оттуда, широкой полосой, выкатилась конница омуртагской армии. Они заняли ключевые позиции для слаженного выхода пехотных частей. Свежие силы ханства ударили во фланг пытавшихся перегруппироваться византийцев, но противник уже «поплыл».

Вокруг меня образовалось свободное пространство. Я восстанавливал дыхание, опустив топоры, с которых капала кровь врагов. Эса и Ага стояли по бокам. Моя армия выигрывала сражение. Византийцы даже сейчас повели себя очень грамотно, отступая очень правильно, не впадая в панику. Да, они бежали. Но побег с поля боя был организован мастерски, в несколько этапов, давая убегающим шансы на сохранение жизней.

Ходот решил не добивать противника, так как нужно было сохранить силы для массированного штурма. Он подошел ко мне и мы решили дать передохнуть нашим солдатам, подсчитать потери и оказать необходимую помощь раненным.

По итогам сражения из пятидесяти семи тысяч византийцев на поле боя убитыми осталось не менее двадцати пяти тысяч. Около пятнадцати тысяч смогли выжить и пытаются организоваться для возвращения в Византию. Остальные были раненные, половина которых, при нынешнем развитии медицины, могла присоединиться к погибшим.

У меня было около пятидесяти пяти тысяч войск, из которых семнадцать тысяч были болгарскими. Кстати, из Плиски во фланг врага ударило восемь тысяч болгарских воинов, которых Омуртаг впоследствии наградил и даровал им титул гвардейцев.

Мы потеряли убитыми около семи тысяч, из которых половина была кавалерией, погибшей вначале боя под градом стрел и огнеметов. Вынужден признать, что мне повезло восстановить дух армии, иначе вряд ли артиллеристы могли столь же слаженно и с таким задором перемалывать армию византийцев. Мы в лучшем случае могли рассчитывать на ничью. И это была бы Пиррова победа.

Моя армия праздновала победу. Повсюду слышались радостные крики воинов и боевые кличи легионеров, скандирующие мое имя.

Я разглядывал уставшие, но довольные лица своих ближников и командиров, окруживших меня. Все были живы и опьянены победой.

Я вглядывался в довольные физиономии друзей. И все же мне удалось победить. Эйфория переполняла меня. Вон Аршак идет ко мне. Он единственный не присоединился к победным крикам. Но его можно понять, все же мы победили его соотечественников. Мой казначей-советник подошел ко мне и обнял.

— Не грусти, Аршак, — сказал я другу, — византийцы не уничтожены, да и нет у меня в мыслях такого.

— Это не важно, — заявил Аршак.

Он чуть отстранился и воткнул в мою подмышку что-то острое. Боли особой не было. На волне адреналина и при наличии мелких порезов, не ощущалось дискомфорта.

Он сделал шаг назад. Вокруг продолжали кричать опьяненные победой воины. Опустив взгляд вниз, я увидел рукоять кинжала, торчащую слева. Молодец, Аршак, попал аккурат в самое незащищенное место, туда, где нет защиты кольчуги.

— Почему? — прошептал я, прикрывая рану.

— У меня не было другого выхода, — ответил друг с мертвенно-белым выражением лица.

Я посмотрел на свою окровавленную ладонь. Первым рану заметил Ага. Он боднул Аршака так, что тот отлетел, как тряпичная кукла. Вокруг меня началась суета. Я находился в шоковом состоянии. И по большей части от предательства друга.

— Ходот! — позвал я своего полководца.

Меня уложили на землю. Рядом стоял Эдик, который хладнокровно командовал моими командирами, приказав раздеть меня, не потревожив рану.

— Я здесь, царь, — испуганно откликнулся тесть.

— Метик, подожди, — одернул я своего лекаря, который продолжал свои врачебные манипуляции и мешал отдать важные для меня приказы, — Ходот, организуй преследование византийцев. Оставь мне тысячу легионеров в охранение. Не перебивай, — рыкнул я на него, когда он пытался отмахнуться от моих слов, — Не надо добивать их пока не окажетесь у стен византийской столицы. Ты должен на плечах отступающих войти в Царьград. Возле столицы отправь остатки нашей конницы, переодетой во вражеские одежды, следом за отступающими частями имперцев. Они займут ворота до подхода основного войска. Должно получится. Выполняй! — Ходот кивнул и силы начали меня покидать, — Эса! Не убивай, — сумел я выдавить последнее указание, успев услышать ее разочарованно-гневный рык.

* * *

Очнулся я в свое шатре.