В своей мерзости тело мутанта было настолько совершенно, что Данил, засмотревшись, даже забыл выстрелить, и заглот, постояв немного, и ловя шум из глубины леса, вдруг сорвался с места, и быстро-быстро перебирая лапами, понесся к реке. Задняя правая конечность его все так же безжизненно волочилась по земле, мотаясь и подскакивая на ухабах.

«Мешает она ему… Это хорошо. Только бы не оторвалась…» – озаботился Данил.

С шумом врезавшись в воду и подняв тучу брызг, мутант развернулся и так же шустро рванул против течения, огибая россыпь камней и, вероятно, пытаясь оставить ее между собой и своими преследователями. Несколько секунд – и он пропал из поля зрения, и только плеск воды со стороны реки указывал на то, что чудовище все еще там.

Данил приподнялся, намереваясь выбраться из своей засидки и прикончить монстра, пока тот еще не ушел слишком далеко – и замер, услышав вдруг осторожный скребущийся звук и постукивания откуда-то справа, снаружи. Осторожно, стараясь не наделать лишнего шума, он переместился к дыре в восточной стене берлоги и выглянул наружу. Ухмыльнулся – заглот оказался даже хитрее, чем он полагал! Войдя в реку и сбив след, мутант не пошел дальше, а обошел россыпь, осторожно, не оставляя видимых следов на камнях и стволах наваленных в беспорядке деревьев, взобрался на нее, и теперь торопливо разрывал мусор, намереваясь спрятаться поглубже, пока его преследователи не появились на берегу. Он и впрямь был разумен, пожалуй, разумнее иного человека, в минуты опасности сломя голову убегающего, не разбирая дороги. Палки, камни, доски, сухая тина летели во все стороны, и заглот буквально на глазах скрывался в вырытой норе. За несколько секунд он исчез полностью, и только его передние лапы, торчащие из-под земли, еще двигались по поверхности, нагребая сверху разнообразный хлам, – заглот маскировался. Мимикрия была абсолютной – серое волосатое тело мутанта идеально слилось с кучей, и кроме небольшого холмика, не осталось ничего, что могло бы указать охотникам на его местоположение.

Несколько мгновений Данил, замерев на полусогнутых, оценивал ситуацию, лихорадочно соображая, что же ему предпринять. С одной стороны, начни он выбираться из пещеры, заглот непременно его услышит и может атаковать. С другой, если сидеть, не вылезая, охотники просто пройдут мимо и уйдут вверх по реке. И ладно бы, если б все было именно так – тогда заглота можно будет подкараулить и убить, когда он вновь полезет наружу. Но что если мутант выберется и атакует своих преследователей в тот самый момент, когда они, не ожидая этого, будут проходить мимо? Достаточно одного плевка, чтобы сделать человека идиотом. И это даже не смерть – куда страшнее!

«Сейчас бы “эфку” сюда, – с досадой подумал он. – Кинуть навесом и добить, пока не очухался…»

Но гранаты с собой не было и приходилось как-то обходиться без нее.

Данил сделал осторожный шаг назад, перенося вес с одной ноги на другую и держа на прицеле то место, где зарылся мутант. Бревенчатый пол предательски скрипнул, и холмик тут же зашевелился, мусор пополз в стороны… Добрынин замер на месте, до боли сжав челюсти, – слух у заглота был идеальный.

«Его нужно выманить, – мелькнула мысль. – Дождаться, когда группа на опушку выйдет, вылезти отсюда – и ударить. От опушки расстояние достаточное, среагируют…»

Ждать пришлось недолго – охотники, растянувшись в цепь, выбрались из леса буквально через минуту Данил из своего укрытия видел, как настороженно озираются они по сторонам, страхуя друг друга. Наверняка видел это и заглот… В середине цепи, по-прежнему уткнувшись носом в землю, двигался Сашка. Группа, выдвинувшись на опушку, по его знаку остановилась, и следопыт приник к земле.

«Пора…»

Данил дернулся к выходу… но тут произошло то, чего он никак не ожидал. Бинтыч, стоящий справа от Сашки, как раз напротив дыры в пещеру, вдруг заорал благим матом и от бедра ударил очередью прямо внутрь. В последний момент, инстинктом угадав намерения медика, Данил успел среагировать, нырнуть за камень у входа, и вся очередь ушла поверх головы. Часть пуль попала в глиняную облицовку стен и застряла в ней, а часть ударила в верхний край отверстия, осыпав Добрынина каменной крошкой, с противным визгом рикошетя куда-то в сторону. Данил заорал что-то нечленораздельное, но его крик потонул в ответных криках и грохоте, – группа в полном составе, изо всех имеющихся в наличии стволов, лупила по берлоге заглота.

Даже грохот очередей не мог заглушить свист пуль над головой, ударов их в стены пещеры и визга рикошетов. Данил, скорчившись за камнем и ежесекундно ожидая шальную пулю, что-то вопил – впоследствии он не помнил точно, что именно, – надеясь, что его все-таки услышат и прекратят огонь, и молился, чтоб ни у кого из группы не оказалось с собой гранаты. Достаточно одной только «эфки», чтоб прервать его земное существование – в ограниченном объеме пещеры, осколки изорвали бы его тело на мелкие тряпочки, и утешить в такой ситуации могло только одно – это было бы гарантированное уничтожение, а не увечье, которого он всегда так сильно страшился.

Перекатившись влево и уйдя из-за камня за более надежное укрытие – стену пещеры, он скорчился, сжался в комок, пытаясь хоть немного уменьшить площадь поражения, и лихорадочно шарил за пазухой, нащупывая «Пернач», чтоб хотя бы выстрелом подать сигнал. Казалось, прошла вечность, прежде чем пальцы, наконец, ткнулись в нагретый теплом тела металл его рубчатой рукояти. Данил дернул было пистолет из кобуры, но тут, сквозь дыру в скале, взгляд его упал на холмик, под которым сидел заглот, и «Пернач» сразу же был забыт. Это было похоже на взрыв – мутант рванулся из своего укрытия вверх, раскидывая мусор во все стороны, и предстал перед охотниками во всем своем мерзостном великолепии. Время словно растянулось, замедляя бег… Добрынин видел, что глаз заглота, проклюнувшись из-под мембраны, равнодушно таращится прямо на него, заглядывая через дыру в темные недра пещеры. Несомненно, мутант видел непрошенного гостя, и Данил, замерев в странном оцепенении, ожидал плевка, от которого просто не успевал уже увернуться и который навсегда превратил бы его в полоумного слюнявого идиота… однако заглот, почему-то, поступил по-другому. Верхняя часть его тела напряглась, завибрировала, упруго подалась назад – а затем, словно стрела катапульты, рванулась вперед. Лепестки пасти разошлись, и из глотки вместе с яростным ревом в сторону цепи загонщиков, разворачиваясь в паучью сеть, брызнула тончайшая серебристая нить. Со своего места Данил видел, что заглот попал в самый центр. Выстрелы тут же стихли, сменившись пронзительными воплями ужаса, и двое охотников принялись лихорадочно сдирать с себя демроны.

Мутант захлопнул пасть, встряхнулся, глянул еще раз на человека, скорчившегося на полу его жилища – и развернулся к реке, намереваясь рвануть прочь. И тогда Данил, подхватив винтовку, из лежачего положения прямо через дыру в стене пещеры, выстрелил из подствольника.

Граната попала удачно, точно в правый бок мутанта. Осколки рванули его тело, пробивая пленку мембраны, круша внутренние органы и вырывая большие, истекающие серой жидкостью, куски. Силой удара тушу заглота бросило вперед, и мутант, качнувшись, изуродованной окровавленной глыбой тяжело повалился в реку.