— Можешь наблюдать за машиной из окна, — сказал ей Артур, — и подмечать, что снимут с нее.

Помещение Сьюзен именовалось надзираемым. У каждой из восьми обитательниц дома была однокомнатная квартира. Валери или кто-то из других патронажных сестер круглосуточно дежурили, чтобы оказывать им помощь. Когда Сьюзен бывала стабильной и работала, она могла сама покрывать большую часть расходов, но лишь благодаря большой дотации от штата и субсидиям различных фондов. Финансирование от штата постоянно находилось под угрозой. Артур все время писал письма и встречался со своим депутатом законодательного собрания, чтобы предотвратить исчезновение центра. Отцовское наследство — более крупное, чем можно было ожидать при его бедности, — оставалось в доверительной собственности, как резерв.

Квартирка Сьюзен была маленькой и в настоящее время хорошо ухоженной. Бывали периоды, когда она не следила за чистотой и редко сама вспоминала о внешности, но соглашалась с предложениями патронажных сестер навести порядок. На стенах не было ни одной картины, поскольку рано или поздно они вызывали бред или приступ. Сьюзен обычно слышала голос матери, предупреждавшей ее о каких-то невидимых угрозах.

Медсестра с проксилином была там и к тому времени, когда Артур появился, уже сделала укол. Сьюзен могла ехать. Он снова напомнил ей о Джиллиан. Однако Сьюзен как будто не понимала, о чем речь, пока не села на переднее сиденье машины.

Потом она внезапно спросила брата:

— Стало быть, ты трахаешься?

Артур вспыхнул до корней волос, но ответил, как всегда, сдержанно:

— Сьюзен, когда ты стараешься быть тактичной, гораздо приятнее.

— Трахаешься? Я все знаю про трахание. Больше Артура.

Последнее замечание явно адресовалось Джиллиан, хотя Сьюзен не смотрела в ее сторону.

— Не думаю, что по этому предмету ставят отметки, — спокойно ответила Джиллиан. Артур заранее посоветовал ей не позволять Сьюзен шантажировать или запугивать себя, и этот ответ как будто успокоил его сестру. В зеркало заднего обзора он видел, что Джиллиан совершенно невозмутима.

После смерти отца Артур поселился в его квартире. В определенном смысле здесь было уютно. Он несколько лет жил в однокомнатной в роскошном здании неподалеку от Дрим-стрит. Вечером одного взгляда бывало достаточно, чтобы ощутить себя сломленным тем миром фешенебельности и соблазна, который навсегда останется недосягаемым. Правда, возвращение в мрачную обстановку, которую отец всегда желал ему покинуть, содержало какой-то элемент капитуляции. Но выбора не существовало. Смерть отца сильно потрясла Сьюзен, и врачи подтверждали, что эта квартира имеет для нее большое значение. Сьюзен Рейвен только в этом доме была здоровой. Для нее квартира представляла единственную реальность психической стабильности. Покинуть это жилище — означало бы навсегда закрыть некую дверь.

Артур указал Джиллиан на старую металлическую кухонную табуретку и принялся вместе с сестрой за стряпню. Кухня с эмалированными шкафчиками была тесной, но им хорошо работалось бок о бок. Сьюзен готовила картофельное пюре, свое фирменное блюдо. Картошку толкла, хмурясь и неотрывно глядя в кастрюлю, словно подавляла какую-то губительную силу. Общение Сьюзен с Джиллиан представляло собой курение ее сигарет, а не своих.

Основное блюдо, говяжья тушенка, появилось из большой пластмассовой коробки. Артур утром вынул ее из морозилки. Он выложил содержимое в большую кастрюлю и кое-чего добавил. Еды, пожалуй, хватило бы на дюжину человек. Обильным остаткам по окончании ужина предстояло быть замороженными снова. По расчетам Артура, в коробке должно было находиться несколько кубиков говядины, растаивающих еженедельно с начала девяностых годов. Для здоровья это представляло огромный риск. Но так поступал их бережливый отец — мотовство доводит до нужды, — и сестра Артура не признавала никакой другой процедуры.

Сьюзен накрыла стол на троих, что явилось ее первым признанием присутствия Джиллиан. Артур разложил порции из кастрюли. После этого Сьюзен взяла свою тарелку и села в гостиной перед телевизором.

— Что я такого сделала? — прошептала Джиллиан.

— Это входит в программу лечения.

— Вы не едите вместе?

Артур покачал головой.

— Идет ее передача. Единственная, которую она может смотреть, не выходя из себя.

— Это какая же?

— Приготовься. «Звездный путь».

Артур приложил палец к губам, показывая, что не нужно смеяться, и ей пришлось втиснуть в рот половину кулака, чтобы не издать ни звука. Потом, видимо, найдя более безопасную тему, Джиллиан спросила о деле Ромми. Она не слышала о решении Харлоу и порадовалась за Артура.

— Артур, и каким будет твой следующий шаг?

— Ничего не могу придумать. Я подал все мыслимые ходатайства, выписал все повестки. Никаких документов о том, кто был или не был в тюрьме в ночь тех убийств, не сохранилось. Джексон Эйрз никому не позволяет разговаривать с племянником Эрно. Мюриэл не хочет предоставлять ему иммунитет, а судья не может ее принудить. Двадцать девятого июня период представления документов заканчивается. Наверное, мне следует просто тянуть время. После решения Харлоу Мюриэл нужно постараться как-то подорвать доверие к Эрно, пока мы не вернулись в апелляционный суд за решением, подлежит ли дело пересмотру.

Самую сложную проблему для Артура, видимо, представлял собой преподобный Блайт. Как и ожидалось, он преследовал исключительно собственные интересы. После их первой встречи преподобный не изволил звонить Артуру сам. У него был помощник, тот звонил каждый день и требовал подробного отчета. Артур вынужден был делиться с ним сведениями, потому что восхищенный визитами Блайта в Редьярд Ромми просил об этом. Блайт теперь именовал себя духовным наставником Ромми и утверждал, что они с Артуром действуют рука об руку. Тем не менее он пренебрегал стараниями Артура смягчить его высказывания или хотя бы предупреждать о том, когда последует очередной бурный протест.

— Я до смерти боюсь, — сказал Артур, — что своими нападками на «расистов-угнетателей» он приведет апелляционный суд в бешенство.

— Но они должны позволить продолжать дело, тебе не кажется? Показания Эрно нельзя сбросить со счетов, не заслушав их полностью. Разве не это говорит судья Харлоу?

Артур тоже так считал, но он много раз ошибался, пытаясь предвидеть действия судей.

Когда телефильм окончился, Сьюзен присоединилась к ним за десертом. Она любила сладкое. Потом посуду вымыли и расставили по полкам. Перед уходом Артур снова поставил коробку с тушенкой в морозилку.

* * *

Артур вел сестру вниз по темной лестнице трехквартирного дома. Джиллиан шла следом. Эти старые дома были крепкими, как броненосцы, но обслуживание их оставляло желать лучшего. Ковровая дорожка на ступенях кое-где протерлась почти насквозь, краска на стенах шелушилась.

Джиллиан редко выбиралась куда-то, если не считать работы и поездок к сестрам. Она неожиданно для себя дожидалась этого вечера и не разочаровалась. Ей доставило большое удовольствие наблюдать умелое обращение Артура с сестрой; его заботливый, любовный подход к ней.