произошел у нее перед Третьей ступенью. Таким образом, она очутилась на площадке гораздо раньше библиотекаря. Не тратя попусту прохладных часов, она старательно размялась и потянулась. Но Алем Дешер так и не явился. Девушка уже начала было беспокоиться, как вдруг увидела приближающегося к ней Верховного жреца.

– Джиа, – поклонился Дэрей Сол. – Я рад, что вы здесь.

– Ваше Святейшество. – Джиа поклонилась в ответ, сохраняя улыбку, хотя сердце ее болезненно сжалось. – Я жду Алема…

– Алем не придет. – Губы жреца улыбались, но в глазах мелькнула тревожная тень. – Прошлым вечером Алем Дешер незаконно проник на Вторую ступень. Полагаю, вы догадываетесь, зачем…

– О, я была лучшего мнения об умственных возможностях Хранителя знаний, – нахмурилась девушка.

– В любом случае сделанного не воротишь, – вздохнул Дэрей Сол. – Он совершил тяжкое преступление и обязан понести наказание. Теперь судьба Алема в руках Ее Высочества принцессы Гриерэ.

– Только не говорите, что его казнят, – испугалась Джиа. – Но он хотя бы добился того, чего хотел? Чего бы он там ни хотел, это ведь было… не слишком непристойно?

– Я сделаю все возможное, чтобы остудить гнев Ее Высочества, даю слово, – заверил жрец. Внезапно он приблизился и тронул девушку за руку. – Послушайте, Джиа, я хотел поговорить с вами наедине.

Наемница онемела, как молнией пораженная, хотя ладони Дэрея Сола были теплыми, а мимолетное прикосновение – едва ощутимым.

– Джиа, – повторил Его Святейшество. – Я знаю, кто ты…

Слова заставили девушку вздрогнуть. Она пришла в себя, резко отпрянув. Джиа вспомнила первое и единственное сражение с мстителями. Наемница сделала шаг назад и вся напружинилась, словно кошка, в любой миг готовая бежать.

– Ты не должна меня бояться, Джиа, – вкрадчиво проговорил Верховный жрец. – Я знаю твое отношение к жрецам; ты столкнулась с худшими из нас. – Его голос окутывал, успокаивал. – Но я другой. Разве ты не чувствуешь?

Дэрей Сол вновь опасно приблизился. Джиа услышала легкий привкус амбры и апельсина, исходивший от его волос.

Она тихо фыркнула. А он, то ли прочитав ее мысли, то ли уловив причину волнения, вдруг тоже отступил и, казалось, даже смутился.

– Прости, – прошептал он, отводя глаза. – Я не желал напугать тебя…

– Откуда ты меня знаешь? – холодно спросила девушка.

– Так-то лучше, – кивнул Верховный. – Я разговаривал с девушкой, которая была вместе с тобой в лесу. Орфа – она рассказала мне о тебе.

Издав вздох облегчения, Джиа спрятала лицо в ладонях и рассмеялась. Вот, значит, кто она для него – девушка, ставшая жертвой жреца. Только и всего! Она не наемница, не убийца, не серая тень, которой он разрешил беспрепятственно бродить по верхним ярусам. Она – «мастер меча». И она – невинная жертва, подвергшаяся нападению одного из его подчиненных.

– Я понимаю, это тяжелые воспоминания, – осторожно продолжил Верховный. – Орфа была без сознания, но ты видела все. Джиа… – он заглянул в ее глаза, – прошу тебя, расскажи, что случилось. Мне никто никогда не говорит всей правды! Дорогая Джиа, ты – моя последняя надежда узнать правду.

Наемница смотрела в его бледно-голубые глаза и не могла оторвать взгляда. Теперь, когда она точно знала, что находилась в безопасности и Верховный жрец не может увидеть ее сути и не сумел почуять в ней сумеречную лисицу, Джиа немного расслабилась.

Рассказать ему всю правду о жрецах – это то, чего она жаждала сейчас больше всего на свете! Однако долг сумеречной лисицы требовал от нее иного, а потому Джиа смогла рассказать жрецу лишь то немногое, что позволяло сохранить нетронутой ее собственную тайну.

Она говорила, с трудом подбирая слова и в то же время не желая останавливаться. Ей хотелось находиться вот так же близко рядом с ним. Словно они были братом и сестрой – они были семьей. Ей хотелось снова и снова ощущать его тепло, его силу и… неведомое ей до этого момента неясное чувство единения.

Настали двадцать восьмые лунные сутки. Едва различимый на небе лунный серп растаял в утреннем тумане, чтобы снова проявиться лишь через три ночи. На улице было тихо, город еще не проснулся. Из открытого окна веял прохладный ветерок.

Сквозь сон девушка услышала, как он осторожно проник в ее комнату, но глаза не открыла. Она знала, зачем он пришел, и она тоже хотела этого. Это было не вовремя, непозволительно, страшно – и все же она не могла не думать об этом. Желание не отпускало, делая ее рассеянной, мешая концентрации.

А он бесшумно снял одежду, приблизился и припал к ее губам. Она улыбнулась. Он был горячий. Пах мылом и зубным порошком. Мужчина быстро и нежно осыпал поцелуями ее шею и плечи. Его щетина щекотала, но уже не колола кожу.

Девушка ощутила прикосновение чужого обнаженного тела к своему – непривычное, резкое и тяжелое, но очень приятное прикосновение. Она обняла его, скользнула ладонями вдоль тела, изучая плечи, спину и бедра – его грубую кожу, тугие борозды старых шрамов, крохотные проколы от укусов и уплотнения от свежих гематом.

– Ты обещал уйти, – вздохнула она.

– Я уйду, Джи… – прошептал он в ответ. – Только поцелую тебя и уйду…

Летодор откинул тонкую простыню, прикрывавшую девушку, – Джиа спала нагой. Он жадно прильнул к ее груди. Сонное тело девушки было восхитительно мягким, горячим. И послушным.

– Уходи, – тихо простонала она, но вопреки словам обвивала руками его голову, зарывшись пальцами в волосах. – Прошу… Ты обещал…

– Я уйду… – повторил он. – Только поцелую тебя.

Он покрыл поцелуями ее грудь и живот, опускаясь все ниже. Она охнула и попыталась отстраниться, но ведьмак оказался сильнее. Он целовал ее жарко и искусно. А она просила пощады, задыхаясь от наслаждения. Он целовал ее долго и терпеливо. До тех пор, пока девушка не вскрикнула.

Сила ее блаженства опьянила и пробежала мурашками по спине. Не позволяя волне наслаждения покинуть девушку, Летодор ослабил хватку. Но только лишь для того, чтобы в следующий миг полнее овладеть ее телом.

Мужчина крепче обнял Джиа, пресекая любые попытки к отступлению. Затем проник в нее. Девушка болезненно охнула, но уже через мгновение попривыкла и расслабилась.

Как много раз до того, но уже наяву, Летодор ощутил жар внутри ее лона. Мужчина замер, позволяя им обоим привыкнуть к новому ощущению. А затем начал осторожное движение.

С каждым ударом сердца жар любовницы заполнял и его самого, заставляя двигаться все быстрее. Вот Летодор уже забыл о поцелуях, лишь шумно дыша и отдаваясь страсти. Джиа стонала, запрокинув голову и сжав пальцами ткань простыней.

В утреннем свете ее длинные волосы, разбросанные по подушке, переливались, словно