– Никак не могу запомнить, – проворчал Меррик. – Долби, Долги... Сам черт их не разберет.

– Последний раз я видел его на конюшне, когда он пытался выбрать себе коня.

– Как давно это было?

Старый рыцарь пожал плечами.

– Примерно за час до полудня.

Меррик взглянул на солнце. Было уже прилично за полдень. Покачав головой, он отправился к конюшне.

Клио прогуливалась по внутреннему двору, ее охранники, три оруженосца Меррика, следовали за ней по пятам, подобно утятам-переросткам. Но не ими были заняты ее мысли в настоящий момент. Стараясь ничем не выдать своих истинных намерений, она пыталась разыскать графа – повелителя поцелуев. Удивительных, ни с чем не сравнимых поцелуев... Разумеется, он не должен был догадаться о ее чувствах, иначе его раздувшаяся от гордости башка не пролезла бы в ворота замка.

Прикинув, где вернее всего можно найти графа, она направилась в сторону конюшен. Знакомый аромат свежескошенного сена, смешанный с острым запахом конского навоза, наполнял теплый воздух. Остановившись, Клио заглянула в двери конюшни, где было темно и сыро, и ей понадобилось время, чтобы ее глаза после яркого света дня привыкли к темноте.

В стойлах забеспокоились кони: один из них заржал, задрав массивную голову. Это был боевой конь Меррика. Клио огляделась вокруг, но графа не обнаружила.

Яркое солнце ослепило ее, когда она вышла наружу.

За конюшней на широком выгоне, огороженном новыми изгородями, лошадей было гораздо больше. Высокие изгороди не позволяли лошадям покинуть двор. Как-то за трапезой Меррик объяснил сэру Роджеру, при этом почему-то больше поглядывая на Клио, что он принял решение соорудить этот выгон на случай вражеской атаки: его люди могли бы быстрее найти и оседлать своих коней. Как будто Клио не в состоянии была сама об этом догадаться...

Она прошлась до изгороди и остановилась. Ее стражи замерли в нескольких шагах позади нее, как будто они были привязаны к ее башмачкам и должны были двигаться, когда двигалась она, и стоять, когда она останавливалась. Клио видела в этом унижение своего достоинства, и ее постоянно подмывало сделать что-нибудь наперекор Меррику, вопреки его желанию контролировать каждое ее движение. Нахмурившись, она пнула ножкой ни в чем не повинный булыжник, а потом в сердцах толкнула еще несколько камней – только чтобы доставить себе удовольствие. Камни, в конце концов, мало чем отличались от мужских голов!

Оторвавшись от столь увлекательного занятия, Клио осмотрела загон и, минуту поколебавшись, залезла на нижнюю поперечину ограды. Вид играющих лошадей заставил ее на время позабыть обо всем на свете. Кони носились по двору, хватая друг друга зубами и тут же отскакивая в сторону, весело вскидывали хвосты, как бы говоря: «Вы только посмотрите на меня, полюбуйтесь моей гордой походкой и статью!»

В загоне были только жеребцы, целый табун жеребцов. «Ничего удивительного», – подумала Клио и повернулась, чтобы спрыгнуть с изгороди на землю, но в этот момент из конюшни до нее долетел приглушенный расстоянием звук голосов.

Клио улыбнулась. В сущности, ее интересовали вовсе не эти горделивые кони, а совсем другой высокомерный представитель сильного пола. Она узнала голос Меррика и почувствовала, как екнуло ее сердечко при звуках этого низкого голоса.

Однако Клио не стала слезать с ограды и не подошла к конюшне: ведь с нею были ее сторожа, и они уж, конечно, сообщили бы Меррику, если бы она вдруг решила подслушивать. Кроме того, стоило напрячь слух, отсюда тоже можно было все прекрасно услышать.

– Пойми, парень, главное – двигаться с ним вместе, – объяснял Меррик. – Ослабь повод. Конь сам сделает все, что нужно.

Прежде чем Клио догадалась, кого это там учит граф верховой езде, двери на заднем дворе конюшни внезапно распахнулись. Три верных стража сгруппировались вокруг нее, держа оружие наготове, как будто двери конюшни могли представлять хоть какую-то опасность. Но прежде, чем она смогла вымолвить хоть слово, из темноты конюшни на яркий солнечный свет вылетел всадник, и Клио, вцепившись в верхнюю перекладину изгороди, не поверила своим глазам. Верхом на громадном черном коне с развевающейся гривой скакал Долги! Насколько Клио было известно, парнишка в жизни своей не ездил верхом, если не считать волов на старой мельнице. Но сейчас он сидел, низко пригнувшись к седлу, крепко зажав в руках поводья. Колени мальчишки были подняты, и он сжимал ими коня точно, как опытный всадник, – уж она-то отлично помнила, как это проделывал граф, когда напал на разбойников на опушке лесной чащи.

Долги, симпатяга-простак Долги, сидел на коне так, словно родился в седле!

– Правильно, парень! Молодец! – Из конюшни показался улыбающийся Меррик. Он приставил ладони рупором ко рту и кричал: – Учись, учись, парень, и скачи!

Клио спрыгнула с ограды и локтями проложила себе дорогу сквозь строй охранников. Приподняв юбки, она бросилась бежать за Долги, вне себя от страха: по ее мнению, мальчик непременно должен был разбиться насмерть. Сейчас она не думала ни о Меррике, ни о людях, которые бежали позади нее. Ей казалось, что глаза ее подвели: Долги просто не мог так прекрасно скакать на лошади.

Долги был уже далеко впереди, когда ее обогнал кто-то очень большой, в знакомой коричневой кожаной куртке. Ну, еще бы: ведь у него такие длинные мускулистые ноги... Клио лишь крепче вцепилась в свои юбки и, задрав их повыше, припустилась еще быстрее, безуспешно пытаясь поспеть за длинноногим графом. Ей не хватало воздуха, в горле першило, на лбу выступил пот. Все быстрее и быстрее перебирая маленькими ножками, Клио мчалась вперед и, забежав за угол кузницы, вдруг очутилась прямо в объятиях Меррика.

Он поднял ее на руки, как будто она весила не больше перышка. Клио смотрела на него, не в силах произнести ни слова, – все никак не могла отдышаться. А он смеялся, глядя на нее, и, казалось, даже не запыхался.

Внезапно Клио почувствовала, как пальцы Меррика скользнули в спутанную гриву ее волос. Он поцеловал ее прежде, чем она смогла вымолвить хоть слово, удивиться или просто начать нормально дышать. Его язык заполнил ее горевший рот, и от этого внутренний жар только усилился.

Поцелуй Меррика был тяжел, как поцелуй собственника. Клио показалось, будто он клеймит ее своим тавром, но, как ни странно, это ничуть не оскорбляло. Его поцелуй был ничем не хуже тех, утренних, поцелуев, которыми он доводил ее до безумия и учил страсти. Ей вдруг захотелось снова очутиться с ним в постели; казалось, она могла бы прожить так всю жизнь, ощущая на своих губах вкус его губ... Клио ослабела в руках Меррика, и его стон проник прямо в ее уста. Однако поцелуй завершился слишком быстро, как будто кто-то третий оттолкнул их друг от друга. Меррик вдруг оторвался от ее губ и прошептал:

– Позже, миледи.

Клио только моргнула, глядя на него, а к тому времени, когда в ее головке кое-что прояснилось, и она снова очутилась в реальном мире, рядом слышались взрывы хохота и насмешки оруженосцев.