– Джедао ведь ещё не пытался переманить на свою сторону вас, верно?

– Думаете, он мог бы сказать мне что-то полезное, что я мог бы передать вам? На такое везение лучше не рассчитывать. – Зехуни сняли печенье с верхней части крепости, откусили кусочек и поморщились. – Так или иначе, исходя из этого сценария, что мы должны делать по-другому?

– Жаль, нам не хватает фантазии, чтобы выманить побольше средств у проклятых Андан. Такими темпами можно и разориться. – Микодез побарабанил пальцами по колену. – Не повредит заказать дополнительные проверки в регионах, через которые прошел Джедао. Хотя я не могу себе представить, что ему хватает времени на всякую всячину, пусть даже он его и экономит, избавившись от тонны документов, которые обычный генерал должен отсылать Командованию Кел. Кстати говоря, у меня есть соблазн забить на собственную тонну.

– Не говорите ерунды, – сказали Зехуни. Их взгляд на миг затуманился, и это привлекло внимание Микодеза, потому что Зехуни обычно вели себя более собранно. – Микодез. Вы же понимаете, что перед вами долгосрочное решение проблемы с преемником.

– Мы не будем сейчас это обсуждать, – сказал он очень вежливо.

По лицу Зехуни пробежала тень, но они не стали возражать.

Микодез не очень-то обрадовался тому, что тема всплыла опять. Но пока что и так сойдет. Взамен он спросил:

– Я знаю, у гекзархата бывали похожие фиаско, но сколько раз случались полноценные отделения?

– По-крупному – трижды. Первым было то восстание Андан и Рахал во времена гептарха Лиож Генезды, с которым Лиож справились впечатляюще быстро. Затем была та генерал из Кел, чье имя я не могу произнести. Она вступила в союз с какими-то чужаками, которых мы потом разорвали на куски. И последним был ещё один генерал Кел. – На лице Зехуни появилась циничная улыбка. – Люди забывают, что формационный инстинкт существовал не всегда.

– По-вашему, Джедао нацелен на отделение?

– Я в этом сомневаюсь. Он один из нас, Микодез. И убийцы, и солдаты любят действовать из засады. Чем бы он ни занимался, он прилагает все усилия к тому, чтобы нанести по нам удар исподтишка. Мы должны как-то опередить его.

– Я бы сказал, что на нашей стороне численное превосходство, – проговорил Микодез, – только вот на ум приходит Адское Веретено. Увы, если мы сильней положимся на Кел, они от этого лишь сделаются более капризными. И все-таки нам нужно, чтобы кто-то разгромил Хафн, ведь тогда тенемоты смогут нанести удар, не оставляя нас уязвимыми перед отвратительными чужаками. А пока что будем следить одним глазом за политической сферой и посмотрим, что нам это даст.

Зехуни потерли лицо, и тогда Микодез понял, какая усталость овладела его помощником.

– Мне все ещё кажется, что он играет с нами.

– Да, в этом-то все и дело, – уныло ответил гекзарх. – Теперь я знаю, что чувствуют все остальные.

– Не льстите себе, – с улыбкой возразили Зехуни.

Кируев получила просьбу коммандера Джанайи после того, как Хафн в третий раз отказались вступать в бой. Они находились в восьми днях пути от системы Минан с её волчьей башней. Кируев болезненно осознавала, что включила дисплей своего терминала ярче, чем кто-либо другой в командном центре. Все вокруг выглядело так, словно кто-то закрасил картину тенями.

Раздражало то, что Джедао снова играл в джен-цзай против мот-сети. Кируев, видевшая счет, жалела, что он не проиграл хотя бы раз. Джедао, казалось, был поглощен созерцанием своего расклада.

Джанайя ткнула пальцем в терминал в двенадцатый раз за последние несколько минут, затем пробормотала что-то себе под нос. Она была не единственной, кто был расстроен продолжающимся бегством Хафн. Кел жаждали битвы.

– Лучше бы они где-то остановились, сэр, – сказала Джанайя, и её раздражение от ситуации пересилило желание как можно меньше разговаривать с Джедао и Кируев. – Полагаете, главные часы в этой башне будут достаточно привлекательной мишенью?

– Они определенно направляются прямо туда, – сказал Джедао. – Даже без учета того, какой счет нам выставят Рахал, если мы повредим часы, календарная дестабилизация в случае, если Хафн их разрушат, не пойдет нам на пользу. Даже если их главная цель где-то в другом месте, они вполне могут разбомбить часы мимоходом.

Кируев изучала карту. Не требовалось быть гениальным стратегом, чтобы заметить некую несообразность, но она не могла подорвать авторитет Джедао перед всей командой. После того как рой Хафн отбросили от Крепости Вертящихся Монет, его, должно быть, простили за отступление к границе. И теперь он, двигаясь зигзагом, неуклонно продвигался в глубь гекзархата.

Кируев могла придумать только две убедительные причины такого поведения. Во-первых, этот рой мог быть приманкой для второго вторжения, и в этом случае Джедао оставил крепость беззащитной перед новым нападением. Правда, способность Хафн использовать призрачную топографию против сил гекзархата больше не была секретом, но это не означало, что они не подготовили другие трюки. Другое объяснение, к которому она все время возвращалась, хотя ей хотелось стереть его из памяти, состояло в том, что Джедао не просто гнал рой Хафн непонятно куда, а был с врагом в сговоре. Перемещения чужого роя слишком хорошо соответствовали тем планам, в которых Джедао уже признался.

Когда Хафн приблизились к военному форпосту Кел на Терцеле 81–7178, Кируев напряженно ждала, не замедлят ли они движение, не сделают ли круг. Ничего.

Потом Кируев отправилась разглядывать свои полки с разобранными машинами. Взяла часы, которыми восхищался Джедао, пытаясь отвлечься от грызущего изнутри ощущения: казалось, все её кости дрожали и ломались. Рядом с другими людьми она об этом забывала, но в одиночестве – другое дело. Она включила музыку, какую-то жалобную цитру. Это тоже не помогло.

Когда коммандер Джанайя попросила о встрече, Кируев обрадовалась поводу отвлечься, хотя новости, скорее всего, были плохие. Формулировка просьбы была одновременно правильной и какой-то смутной. Кируев положила сломанные часы обратно на полку и дала понять, что примет коммандера через двенадцать минут.

Джанайя пришла почти вовремя, что было для нее необычно. Это наполнило Кируев дурными предчувствиями.

– Вольно, – сказала она, выйдя навстречу Джанайе, когда входная дверь автоматически открылась, впуская гостью.

Вокруг глаз Джанайи виднелись тонкие морщины.

– Разрешите говорить откровенно, сэр.

– Разрешаю. Можете присесть, если хотите. – Кируев кивком указала на кресло.

Бросив многозначительный взгляд на полки, Джанайя села.

– Я удивлена, что лис позволил вам оставить свои штучки.

– Возможно, – сказала Кируев, – он решил, что мне не помешает напоминание о провале.

– Так это все-таки были вы.

Музыкальная шкатулка. Кел Лю и Кел Мерики, распростёртые замертво. Кируев, по сути, сама направила на них игольник. Она написала уведомления их семьям, которые ей никогда не разрешат отправить. В тот единственный раз, когда она заговорила об этом с Джедао, немертвый генерал отверг эту идею на том основании, что она создаст семьям проблемы с властями гекзархата. Кируев это понимала, но не могла перестать желать другого.