– По-моему, уровень разводов в нашей стране вовсе не положительный показатель роста личной свободы, – продолжала Кэрри Эн. – Высокий уровень разводов говорит о том, что все люди хотят получить все, сразу и даром. Мы хотим, чтобы наша жизнь стала идеальной безо всяких усилий – так же, как модные журналы сулят идеальные фигуры без походов в спортзал. Но это нереально. Не существует волшебного зелья против целлюлита. И нет волшебного зелья, которое сохранит новизну и волнение в супружеских отношениях. Но если приложить усилия, вы и сами удивитесь, как много можно отвоевать. Любовь – это мышца. Ее можно натренировать. Вот мой ответ.

Бармен запустил на полную громкость заводную турецкую мелодию. Дельфина и «Гоу-Гоу герлз» выстроились у бассейна в бикини и черных шляпках-котелках. Дельфина кинула клич:

– Леди и джентльмены! Пора веселиться!

– Черт. Уже полдвенадцатого, – проговорила Салли.

– У меня шахматы, – спохватилась Кэрри Эн, собирая свои вещи.

– И у меня, – сказала Салли. – То есть я пойду мыть голову. Все что угодно, только не это!

У бассейна девушки и попрощались. Кэрри Эн обернулась и увидела, как Салли медленно бредет по саду. Она неплохая женщина. Намного милее, чем показалось Кэрри Эн сначала, когда Салли сидела на заднем сиденье автобуса, ощетинившись в точности как Грег, когда Кэрри Эн притащила его на Крит. Но Салли не похожа на Грега. Иногда Кэрри Эн казалось, что Грег вовсе не любил ее, а женился с единственным намерением разрушить ее жизнь. Грег никогда бы не помог Кэрри Эн спасти их брак, потому что с его стороны любви почти не было.

У Грега работала только одна любовная мышца – та, которую тренировала Майри в супружеской спальне Кэрри Эн. Салли же не производила впечатление женщины, которая найдет любовника, не успев расстаться с мужем.

Кэрри Эн надеялась, что дала ей верный совет.

Когда Кэрри Эн добралась до шахматного клуба. Аксель уже ждал ее, сидя над доской.

– Привет, Кэрри Эн.

Она наслаждалась тем, как он произносит ее имя. Ей нравилось любое слово, которое он выговаривал. По-французски все звучит сексуальнее, подумала она. Слова будто мурлыкают из-под одеяла.

– Привет, Аксель, – сказала она и задумалась: а ее произношение тоже производит на него такое действие?

Вряд ли.

– Начнем? – спросил он.

Она кивнула и села за стол напротив него. Он позволил ей сделать первый ход. Всего за пару занятий ей удалось многому научиться. Аксель уже не может побить ее через три хода, это точно. На этот раз ей даже удалось избавиться от нескольких фигур противника, прежде чем он вынес устрашающий приговор: «Шах и мат».

И все же Кэрри Эн автоматически отреагировала на поражение:

– Я такая идиотка.

– Вы не идиотка, – возразил Аксель, заново расставляя фигуры. – Вы играете намного лучше, чем в нашу первую встречу. Вам просто нужна практика.

– Нет. Я идиотка, – не унималась Кэрри Эн. – Поверьте, я знаю.

Из разговоров до и после занятий она кое-что узнала об Акселе, и было очевидно, что он необычайно умен. Он поведал ей о жизни в Париже, где изучал медицину и в свободное время штудировал философские труды. Французы относятся к философам с огромным уважением, сказал он. Более того, многие современные философы, которые работают (точнее, размышляют) во Франции, считаются секс-символами эпохи. Разумеется, Аксель считал это фривольностью.

Аксель не сказал Кэрри Эн, что не собирается продолжать обучение. Пусть думает, что он в академическом отпуске. В свою очередь она не открыла ему истинной причины, по которой так и не поступила в колледж. Пусть лучше думает, что она слишком глупа, чтобы учиться в университете, чем узнает правду. Правда была в том, что она отказалась от места на курсе, чтобы выйти замуж за человека, чьим величайшим интеллектуальным достижением было знание имен всех победителей конкурса «Евровидение» аж с 1970 года – на случай, если в пабе будут проводить викторину. Хотя бросить университет ради Грега было еще глупее, чем провалиться на экзаменах.

– Пора на обед, – объявил Аксель, когда они закончили вторую короткую партию.

– Можно прийти завтра? – отважилась спросить Кэрри Эн.

– Завтра у меня выходной.

– А послезавтра я уезжаю. Ну ладно. Наверное, придется просто запомнить то, чему вы меня учили, и найти партнера по шахматам в Лондоне.

Аксель кивнул. Кэрри Эн была разочарована. Она поняла, что зря надеялась, что он сделает ради нее исключение, устроит еще одно занятие до ее отъезда. Но он ничего такого не предложил. Ну и ладно. Конечно, он работает на курорте, но это вовсе не значит, что он меньше дорожит выходными, чем Кэрри Эн в Лондоне.

– Знаете, Аксель, – призналась она. – Мне очень понравились наши занятия. Здорово было заняться чем-то еще для разнообразия. Напрячь мозги. Могу сказать, что шахматный клуб – лучшая часть моего отпуска.

– Польщен, – ответил Аксель.

– Что ж, – проговорила Кэрри Эн. – Пойду половлю солнышко. В Англии редко бывает солнечно. И желаю вам удачи во всем, – добавила она. – В учебе, после возвращения в университет. Уверена, когда-нибудь из вас выйдет потрясающий хирург.

– Спасибо, – кивнул Аксель.

– До свидания. – Кэрри Эн задержалась у двери.

В какой-то момент ей показалось, что Аксель хочет что-то сказать. Но его губы сложились в одну из тех прямолинейных улыбок, которые означают конец разговора.

– Спасибо, – еще раз пробормотала Кэрри Эн и побрела к ресторану.

И у Маркуса, и у Салли были свои причины, чтобы не возвращаться за обедом к вчерашней ссоре. Это была их первая встреча за весь день. Салли заняла Маркусу место в очереди.

– Как покатался? – нейтральным тоном спросила она.

– Отлично, – ответил Маркус и не стал рассказывать ей о прыжке.

По пути в ресторан мимо Мерчантов продефилировали Шарлотта и Мари.

– Привет, Маркус, – промурлыкали они.

– Я смотрю, ты завел новых друзей, – заметила Салли.

– Они вечно околачиваются на пляже вместе с Ксавье, – как ни в чем не бывало ответил Маркус.

Но на самом деле внимание шведских близняшек не оставило его равнодушным. Дело не в том, что они ему нравились. Но если им нравится он… Если их интерес напомнит Салли, что он не просто никому не нужный чурбан…

Увы, у Салли в «Эгейском клубе» тоже был поклонник, и Маркус не имел преимущества.

Протиснувшись в очередь рядом с ними, Жиль похлопал Маркуса по голове теннисной ракеткой.

– Придешь играть в теннис? – спросил он Салли.